— Мы тебя любим, мама!

— Я вас тоже.

) Мы оставили им веревку и запас провизии на десять дней. Они закрепили страховку, и со скрежетом шипов по оледенелому снегу исчезли за краем уступа. Сначала Альма, за ней Силамфр. Только Аои осталась завернуть ветку в спальник, перед тем как уложить ее назад в рюкзак. Она поцеловала всех нас по очереди. «Заботься об Ороси, любите друг друга и сделай ей ребенка», обняв, прошептала мне Аои и поцеловала меня в губы. Оставался только лежавший на своем одеяле Голгот. Она почтительно подошла, опустилась на колени и погладила его по лицу, что-то приговаривая. А потом поцеловала его. Голгот фыркнул, брыкнулся, приоткрыл глаза и забормотал: «Все, мы на месте? На месте?» «Не совсем — ответила ему Аои, — но вы уже близко, а я далеко, я вас оставлю здесь». «Почему?» — сразу будто очнулся Голгот, и на лице его отразилось более чем искреннее недоумение. «Ты мне нужна, нам нужен огонь, вода, травы». «Спасибо, — просто ответила ему Аои, — спасибо, что всегда относился ко мне с уважением». Она встала, взялась за страховочную веревку и, не глядя вниз, стала спускаться.

— Будьте сильными! — крикнула она. — Я буду мысленно с вами!

Она плакала и голос ее дрогнув, разбился о ледяную стену.

— Смотри за котами в саду Степпа, их там слишком много. — кричала вдогонку Ороси.

— Что?

— Слишком много котов! — повторила Ороси, и до нас донесся растроганный смех Аои.

192

— А вы растолкайте Гота, он вам еще может пригодиться! Если бы он не просил, чтоб его ни живым, ни мертвым в Бобан не возвращали, то мы бы его с собой взяли!

Это был голос Силамфра.

— Мы его съедим, если он идти откажется!

— Прощай, мама, — кричали Арваль и Тальвег.

— Прощай, Светлячок! Прощай, Таль! Не запускай спину!

— Прощай, музыкант! — крикнули почти одновременно Кориолис и Ларко Силамфру.

— До свидания, Ларко, небесный рыбак! Береги Кориолис! До свидания, Орда, мы еще встретимся, вот увидите! — отвечал нам Силамфр.