Когда прибыли пожарные, тушить было уже нечего. Огонь угас сам собой. Здание изнутри выгорело дотла. От обстановки остались лишь груды искореженного расплавленного металла под открытым небом вместо рухнувшей крыши. И никто не видел, как Саид Фаддул в суматохе ускользнул за угол, на Карлайл-стрит и, сделав трем фигурам, одна из которых, просто гигантская, была закутана в брезент, знак выходить из переулка, торопливо повел их в направлении Вест-стрит, подальше от толпы.
Кладовка в кофейне Фаддулов была тесная и темная, и, когда в нее набились сразу трое, места практически не осталось. Блумберги сидели рядом, привалившись к холщовым мешкам с кофейными зернами и клюя носом. Крейндел сидела напротив и, несмотря на то что страшно устала, уснуть не могла. Краем сознания она до сих пор чувствовала ярость Йосселе. В его понимании, а следовательно, и в ее тоже, это была ярость пугающе праведная: мстительный гнев, оправдывающий себя собственным существованием.
Задняя дверь открылась, в коридоре послышались шаги. Это были Фаддулы в сопровождении трех беглецов из Амхерста. Анна и Тоби, встрепенувшись, увидели на пороге Джинна в обгорелых лохмотьях. Глаза Анны расширились.
– Уже всё? Никто не пострадал?
– Уже всё, – подтвердил Джинн. – И никто не пострадал.
– Слава богу, – выдохнула Анна. Потом осторожно спросила: – А где… та, вторая? Твоя подруга?
«Никакая она не подруга», – подумал Тоби.
– Ее больше нет, – тихо ответил Джинн.
– А, – только и сказала Анна.
Ни слова больше не говоря, Джинн ушел. Снова послышались чьи-то шаги – и в коридоре показался Йосселе, блестя стеклянными глазами из-под брезента.
Блумберги оцепенели.
Йосселе посмотрел на дверной проем: слишком маленький для него, и комнатка слишком тесная. Все внутри боялись его, и не без причины. Он двинулся мимо, в кофейню.
Крейндел вышла в темный коридор и отыскала мисс Леви. Ее одежда и лицо были покрыты копотью, отчего глаза казались глубоко запавшими.
Девочка думала, что она слишком устала, чтобы плакать, но на глазах у нее снова выступили слезы.
– Мисс Леви, – сказала она. – Я не знаю как… я
Голем кивнула:
– Я знаю, Крейндел. Ничего страшного. Я сама.