Там, в Петербурге, на него тоже поглядывали свысока, особенно те, кому повезло родиться боевым магом. И второй раз – выжить.

Ну да, кто такой Бекшеев с их точки зрения?

Штабная крыса, которая не понятно, чем занималась, пока они на фронте кровь проливали. И одно время это злило.

До крайности.

Теперь вот он просто создал язычок огня, который переполз на размочаленный почерневший фитиль. Переполз и впитался. Показалось даже, что ничего-то не вышло. Но нет, огонек потянулся, распустил рыжие лепестки. И Зима аккуратно прикрыла его стеклянным колпаком.

Старая керосиновая лампа вполне вписывалась в ситуацию.

- Фонарь, - она протянула руку и пояснила. – Там батарейки старые. Беречь надо.

И снова как с маленьким.

Бекшеев выключил. И вернул. Фонарь исчез в кармане её необъятной куртки.

- Ты как? – поинтересовалась Зима. В темноте её глаза тоже светились, только слабо.

- Пока жив.

- Это хорошо. Постарайтесь уж… сейчас вниз пойдем. Там теплее будет. Или не будет.

Она протянула лампу, и Бекшеев не удержался, прижал заледеневшие ладони к стеклянному колпаку. Потом опомнился, что эта лампа – улика, с нее бы отпечатки пальцев снять. И силовой след.

С отпечатками не выйдет. А вот след можно попытаться.

- Не трать силы, - Зима, склонившись над дырой в земле, внимательно вглядывалась в темноту. – Мишкой она пахнет. И никем кроме. Так, сперва её спустим, потом уже ты полезешь. Кстати, оружие есть?

- Есть, - Бекшеев приоткрыл куртку, демонстрируя кобуру. – И стрелять умею.

- Это хорошо.

Зима почти легла на живот.

- Тут вряд ли глубоко. Лестницы нет, веревки тоже. Стало быть, можно так выбраться, иначе закрепил бы. Он ведь сюда ни раз, и ни два лазил.

- Думаешь?