- Это недопустимо…

- Замолчите, - Бекшеев поднялся. Кресло было мягким, удобным, но сидеть в нем почему-то не хотелось совершенно. – Так вот… я знаю, что вы собирались бежать…

- Невозможно!

- И понимаю ваши чувства…

- Да какие чувства! – голос Анастасии Игнатьевны Сомовой заполнил комнату. – О чем вы говорите? Вы хотите намекнуть, что моя дочь…

- Вон, - рявкнул Бешкеев, вдруг поняв, что терпения не осталось.

- Что?

- У вас несколько вариантов, - он постарался справиться с гневом. – Вы или садитесь и молчите до тех пор, пока я не разрешу вам говорить. Или уходите и не мешаете.

- В моем собственном доме…

- Или мы продолжаем беседу не в вашем доме. А вы потом объясняете вашим подружкам, за какой такой надобностью вашу дочь приглашали на беседу в участок.

- Александр! – подобный поворот госпожу Сомову явно не обрадовал. – Что он себе… как ты можешь позволить так с нами разговаривать!

- Хватит! – Софья вскочила. – Я… я больше не могу! И знала она! Она все прекрасно знала! Это она Мишу убила! Или папенька!

И ногой топнула.

К этакому повороту был не готов не только Бешкеев, но и сам градоправитель, который схватился за грудь.

- Софья, да как ты смеешь!

- Смею! – голос Сомовой звенел, а губы кривились. – Вы… вы его не любили! Вы все узнали! И решили нам помешать! А я его любила! Да! И любить буду! И замуж теперь не пойду!

- А куда пойдете? – поинтересовался Бекшеев.

- В монастырь! Завтра! Завтра возьму и пойду!

- Софьюшка… - начал было градоправитель. – Ты… ты…

- Я! Я – это я! И мне надоело! Софьюшка то, Софьюшка это… вечно указываете… как леди, как леди… в Петербург! Будто я нужна кому-то в этом Петербурге! Я не хочу туда ехать! У меня тут подруги! И Мишенька! Мишенька меня любил! Он ради меня готов был все сделать! Да, папенька! Все! И сбежать мы хотели! Собирались даже! Он сказал, что нужно подождать немного, пока он камни продаст!