- Лагеря?

- И не только. Рабочая сила… структура. Возраст, чтобы не меньше и не больше. Пол. Физические кондиции. Причины для выбраковки. Планы выставлялись, сообразно которым необходимо было поставлять рабочие руки. Потом… потом те, кто подлежал ликвидации. Тоже расчет. Привоз. Нагрузка. Лагеря не должны переполняться. Как и пустовать.

Щека дернулась.

- Сам я никого… никогда… даже когда в лагеря ездили. Инспекционные… обязательные. Это ведь экспериментальная система была. Развертывание планировалось по всей Европе. Освобождение жизненного пространства. При малых затратах. Там… такие обоснования.

- Успокоительные – штука хорошая… не всегда берут.

- И снотворное хреновато помогает. Но без него вообще никак.

- Ты ж говорил, что ты опасный человек, - Бекшеев понял, что отвел взгляд. И за это стало стыдно.

- Врал.

- Зачем?

- Да… как-то по привычке, что ли. Сперва… я запахом смерти пропитался. Насквозь. Те, кто на войне, чуют его. Меня сторонились. Боялись. Да я и сам страшный был. По лоскуткам сшитый и кривой. Сумасшедший на всю голову. Хрен знает, что от такого ждать. Мне же и лучше. Я… на людей после такого смотреть не мог. Все казалось, что они догадались. Про то, кем я был. Что делал. Что… все-то знают. Или вот-вот узнают. И тогда… я же тварь. Чудовище.

Или тот, кто спешит чудовищем притвориться.

- Потом… привык уже. Одному легче. Чтоб не сболтнуть ненароком.

- И сбежал из Петербурга поэтому же?

- Я не сбегал. Но… душно там. И все-то смотрят, как на героя… меня и к награде предоставили. За что? Я… я людей на смерть отправлял. А они к награде.

И столько недоумения во взгляде, что приходится делать усилие, чтобы снова не не отвернуться.

И вправду ведь.

Он убивал, пусть и не своими руками, но участвовал. В том, что происходило. В том, за что многие на виселицу пошли. А его к награде.

- А отец… родные… все не останавливались. Все норовили порасспросить. Вот и… тут спокойнее. Даже иногда получаться стало без снотворного засыпать. Да и люди меньше лезут. Особенно, если намекнуть, что… что не надо.

Тихоня покачал головой и сказал:

- Он бы и курице шею не свернул. Нервы плохо восстанавливаются. Особенно такие. Многажды перебитые.