Звуки.

Запахи.

Пахло апельсинами. Едва уловимый, но при том навязчивый аромат, которых хотелось стереть с кожи.

Женщина.

На полу.

Поза расслаблена, даже может показаться, что она спит. И лицо спокойное. Она или знала того, кто пришел, и не боялась его, или просто не успела понять, что умирает.

Они пили кофе…

Две чашки. Та, что в мойке, и вторая, на столе.

Двое пили кофе. И чашку одного женщина забрала, а вот вторая осталась. И это как-то связано с остатками кофе, присохшими к блюдцу. На кофейной гуще гадают, кажется. Если так, то эта чашка того, кто был в доме.

Женщина повернулась… она мыла посуду.

А он поднялся.

И протянул руку. Привычный жест. Знакомый. И пальцы сдавили позвоночник, разрывая и его, и струну спинного мозга. Смерть быстрая.

Он ей не позволил упасть. Удержал, иначе тело ударилось бы о столешницу и поза была бы иной. Уложил, даже бережно. А в это время…

Кровь.

Откуда?

Или… у Бекшеева вот частенько носом идет, особенно после обращения к дару. А Софья… могла ли она? Могла. Кофейная гуща. Карты. Она пыталась что-то увидеть.

Может, и вышло?

Рядом с тем, кто и был опасен?

Тогда почему он не убил и Софью.

Это важно.