- Кстати, - матушка окликнула в спину. – Я решила тут остаться. На Дальнем.

- Зачем?

- Интересные показатели. У тебя. У этого твоего… Тихого…

- Тихони.

- Именно. По всем выкладкам он должен был умереть. А он жив. И второй твой приятель тоже. И ты сам. Возможно, дело в концентрации. И если так, то здесь, в месте источника силы, в альбите, можно сделать многое… например, поставить санаторий.

- Одного этот источник свел с ума.

- Не стоит перекладывать вину на природу. Там дело, как я поняла, в том, что изначально человек был болен душой. А целители телом занимаются. Да и никто не отменял старой истины. В капле – лекарство…

- В ложке – яд, - пробурчал Бекшеев и почесал ногу о ногу.

Пол был прохладным.

Но до третьей палаты всего ничего.

И не отличается она от прочих.

Разве что кровать у открытого окна. И на подоконнике – ваза с цветами. На кровати человек. И второй сидит рядом.

- Спит, - Зима выпустила руку. – Знаешь, мирный такой… когда спит.

Руки у Тихони замотаны бинтами. Верхний слой кожи слез, матушка говорила, но почему-то лишь с ладоней. И на груди частично.

На спине.

- Во сне восстанавливаться проще. И боли нет, - Бекшеев остановился в дверях. Надо бы пройти.

- Это да… когда боли нет – это хорошо.

Тихоня дышит.

Грудная клетка вздымается вверх и вниз. Ровно. Спокойно. Это хороший признак. А поверх бинтов выделяется темным пятном крест.

Странно, что матушка не забрала.