Алина постаралась собрать мысли, которые постепенно расползались по углам в уютном теплом полумраке, наполняющем сознание.

— Может быть, Кобот сам смог как-то получить этот… эликсир? — не без усилий сформулировала она. — Экспериментальным путем. И рассказал об этом Абдулле, потому что знал о ситуации с Машей Галачьянц. Как ты думаешь?

Гронский покачал головой.

— Нет, это вряд ли. Кобот — врач, а не алхимик и не мистик. Ты говорила, что в подвале кроме лаборатории видела окровавленные хирургические столы с ремнями. Значит, там не только ставили опыты на неживом материале, но и творили что-то жуткое с живыми людьми. Если бы Кобот изготавливал ассиратум, то ему совершенно не нужно было бы посылать убийцу на охоту по ночному городу, а потом рисковать, пытаясь выдать очевидные убийства за несчастные случаи. Он потрошил бы жертв сам, в этом самом подвале, а потом избавлялся от тел при помощи Абдуллы. Я, кстати, думаю, что там происходило как раз нечто подобное: возможно, Кобот действительно пытался получить ассиратум, а Абдулла привозил ему живой материал для этих изуверских опытов, тех, кого не будут искать, или тех, кого уже ищут, — в городе нет ни одной доски объявлений без сообщений о бесследно пропавших людях. Кто знает, сколько из них закончили свою жизнь в подвале заброшенного дома.

Гронский помолчал, снова покачал головой и продолжил:

— Нет, Алина. Делает эликсир кто-то другой, тот, кто иначе мыслит, иначе действует, кто привык скрываться в тени и самостоятельно добывать материал для своего снадобья, без привлечения помощников и очевидцев. Вот только неясно, как и почему этот таинственный Мастер стал сотрудничать с Абдуллой, и почему Кобот взялся за опыты по самостоятельному получению ассиратума?..

— Я не знаю, — честно призналась Алина. — Давай не будем больше говорить о работе?

Она улыбнулась. Надо же, каким словом вдруг обозначилось все то, чем неожиданно для себя самой она занималась последнее время. Да, вот так, теперь это твоя работа, Назарова: алхимики, упыри, бандиты и главы секретных организаций. Алина сделала глоток виски. Сладковатый карамельный вкус кукурузного солода был ярким и праздничным.

— Хорошо, не будем об этом, — согласился Гронский. — А о чем ты хочешь поговорить?

Его серые глаза поблескивали в полумраке как темное серебро.

— Ты сегодня убил трех человек, — сказала она.

Гронский серьезно кивнул:

— Да.

— И ты это сделал не впервые, так? Ну, судя по тому, как это все у тебя получилось…

Еще один кивок:

— Да.

— И часто тебе это приходилось делать?

— Иногда случалось. Но могу тебя уверить, что вряд ли кто-либо из тех, кого я лишил жизни, мог бы претендовать на Нобелевскую премию мира.