Я выхожу из штаба и вижу Новака.

– Опять вы, доктор?

От него разит спиртом.

– Господин… капитан… товарищ!.. Я намерен сотрудничать!..

Я, не останавливаясь, быстрым шагом иду через площадь. Он тяжело рысит рядом, пыхтя перегаром, саквояж его погромыхивает.

– Ведь вас же интересует подопытный?.. Мой пациент, который сбежал…

Я останавливаюсь.

– Вы знаете, где он?!

Он довольный, потный и красный.

– Услуга за услугу, господин Шутов. Вам – подопытный. Мне – эликсир.

Он ведет меня через площадь, мимо банка и лазарета, мимо церкви и кладбища, мимо харчевни китайца Бо, мимо покосившихся, обгоревших хибар – к заброшенной чумной фанзе. За нами трусит бездомный пес, которому Новак сегодня утром вспорол живот.

Дверь в фанзу подперта опрокинутой набок тележкой с оглоблями. Доктор Новак рывком отодвигает тележку, распахивает дверь и, улыбаясь во все лицо, манит меня пальцем – как будто приглашает на праздник. Как будто там, внутри, ждут подарки.

Внутри – осколки стекол, щепки и камни. А на голом каменном кане лежит мой подарок. Подопытный. Беглый пленный из «Отряда-512». Он без сознания, в набедренной повязке, длинные ногти на руках и ногах выглядят почти что ухоженными. Спина и живот исчерканы шрамами. Кисти рук туго обмотаны грязной веревкой; ее свободный конец привязан к вбитому в стену крюку. Во рту кусок бурой тряпки.

Я поворачиваюсь к доктору:

– Это вы его так?

Он смотрит в сторону:

– Для его же собственной пользы. Он нестабилен. Может причинить себе вред.

– Кляп тоже для его пользы?