Он начинает нервничать:

– Капитан… Ведь мы же договорились?

– Договорились. Я задаю ему вопросы – вы получаете эликсир.

Новак кивает, раскрывает свой саквояж, извлекает бутылочку и кусок ваты. Смачивает вату нашатырем, подносит ее к носу подопытного. Тот морщит нос по-собачьи, вздрагивает, стонет и открывает глаза. Доктор Новак ретируется к выходу. А я, наоборот, подхожу и опускаюсь на корточки рядом с подопытным.

Он дышит часто и тяжело, высунув из-под кляпа обметанный белым язык, – как собака, которой жарко. Его глаза кажутся черными из-за огромных зрачков – ему страшно.

Я говорю:

– Не бойся. Я тебя не обижу. Я не сделаю больно. Просто спрошу.

Его зрачки чуть сужаются, и вокруг них проступает голубая каемка. На самом деле у него голубые глаз. Просто ему очень страшно.

– Я сейчас выну кляп. Но ты не кричи. Ты меня понимаешь?

Он раздувает ноздри, как будто принюхиваясь ко мне, и кивает.

– Вот молодец, – я вынимаю тряпку у него изо рта.

Он облизывает белым языком запекшиеся губы и садится на корточки – почти как я, только связанные руки пропускает между ног и опирается когтистыми пальцами о каменный кан. Он похож на цепного пса.

– Если хочешь, я могу тебя развязать.

Он снова кивает.

– Не надо этого делать! – встревает Новак. – Он сильнее, чем кажется.

Подопытный скалится и сипло рычит, затравленно глядя на доктора. С улицы ему вторит бездомный пес.

– Едва ли, доктор, он представляет для нас угрозу. В его состоянии. С его степенью истощения.

Я вынимаю нож. Подопытный дергается, жмурится и скулит.

– Все хорошо… Я сейчас тебя развяжу.

Я перерезаю веревку и разматываю его тощие руки. Он мелко дрожит.