– Для чего тебе сказка про Зазеркалье?

– Не твое дело.

Он уже держит книгу в руке. Он мог бы не просить – просто взять. Тем не менее он ждет ее разрешения. И она говорит:

– Бери. Только дай кое-что взамен.

– Что?

– Часы с твоим портретом. Те, что ты отнял.

– Для чего тебе мой портрет?

– Не твое дело.

– Это часы моей жены.

– Это трофей. Теперь он принадлежит мне.

Он вынимает из нагрудного кармана часы на цепочке, а она отворачивается. Приподнимает длинные волосы, открывая шею с просвечивающими венками и по-детски выпирающим позвонком.

– Надень. Там сложный замок, – говорит она шепотом.

И он надевает. Неуклюже возится с замочком, застегивает, но руку не убирает. Он проводит пальцами по ее коже – едва касаясь, будто гладит цветок и боится стряхнуть пыльцу. Он целует эту ее детскую шею, и покатые плечи, и греет ее холодные руки.

– Говорят, ты ведьма, – он зарывается лицом в ее волосы.

– Врут, – отвечает она и смеется.

– Ты смеешься не как другие. Смеешься, когда ты злишься.

Он нежен с ней – как будто его больше не держат здесь против воли. Как будто капкан открыли, а зверь ласкается, не уходит. Он нежен с ней – и он все делает тихо, чтобы не потревожить ребенка.

Она берет себе его семя и его силу ци. И, обессиленный, он называет свое настоящее имя и признается ей, кто он и откуда пришел. Она клянется, что никому не расскажет, ведь он спас ее дочь.

Когда он встает, у него идет носом кровь. Она дает ему отвар из крапивы, тысячелистника и корня бадана, а он отмахивается:

– Ерунда. Сосуд лопнул.