– Разумеется, нет, – раздраженно сказал Биссонет. – Я все больше прихожу к убеждению, что нам никогда не удастся выстроить для этой цивилизации хоть какую-нибудь разумную модель. Если к Аафемт вообще применимо понятие «разумного». Это раса сумасшедших. Им удалось то, чего не добились мы за тысячелетия со всеми нашими религиями с их байками о царстве небесном: избавиться от инстинкта самосохранения. И когда нарождается чересчур много лишних ртов, или какая-нибудь болезнь, или просто надоело изо дня в день видеть вокруг себя толпу народа – Осязающие Мрак делают ручкой. Видящие Внутрь сползаются в дома Мерцальников. Те разворачивают планету…

– …хитроумно сглаживая гравитационные возмущения, – ввернул Кратов. – Гравитация – воля богов!

– …все могильники и дольмены уплывают за терминатор, где никому в голову не придет их разыскивать – даже Дилайту! С терминатора катится огненный вал. И толпы Аафемт со счастливыми улыбками на устах идут в полымя Очищения. Черт возьми, я не удивлюсь, если у них атрофирована болевая реакция!

– «Двуглавый крылатый дракон с одной головой в огне и другой во мраке», – промолвил Кратов.

– Что это?

– Мой перевод названия планеты с языка Иовуаарп. Как я теперь понимаю, перевод неточный. Я-то думал, речь идет о планете, которая разделена на горячее и холодное полушария. Но Иовуаарп встроили в название еще один смысловой слой, явно относящийся к обитателям этого мира. «Дракон, сгорающий в огне своего безумия»…

– Можно еще проще, – сказал Биссонет. – Безумный феникс. А мы угодили в его гнездо – накануне очередного самосожжения.

Он с неприязнью поглядел на Тьмеона, апатично вслушивавшегося в чужую речь.

– Скажите ему, что мы хотим видеть Мерцальников, – потребовал он. – Этих негодяев, которые готовы исполнить любое бредовое желание самого отпетого параноика.

Кратов перевел, опуская сильные выражения.

– Мерцальник будет рожден, – сказал Тьмеон. – Пусть Чужие наберутся терпения. Еще не все для этого совершено.

С этими словами он не спеша двинулся к ближайшей трубе толщиной в человеческую руку, что выходила из пола и пропадала в переплетении магистралей, пульсируя рубиновым светом.

– Будет рожден? – переспросил Биссонет. – Что он имеет в виду?

Кратов не ответил. Он неотрывно следил за Тьмеоном.

– Имагопревращение, – пробормотал ксенолог раздумчиво. – Мерцальники – имаго… – И вдруг закричал: – Кратов, прикажите ему вернуться, задержите его!

Они одновременно бросились вперед, чтобы успеть оттащить Видящего Внутрь от сатанинского сияния.

Но тот уже погрузил в него руки по локоть.