– Ты должен рассказать ей, пап.

– Не могу. Не имею права так ее обременять. Только не после всего, что мы пережили. Чтобы дойти до конца, ей требуется вера. У меня за плечами многолетний опыт, а для нее все это в новинку.

– Дело не в вере, – покачала головой Миранда и твердо посмотрела ему в глаза. – Дело в честности. Человеку надо знать, что его ждет.

Пенни вернулась с подносом, где при каждом шаге покачивались три картонные коробочки.

– Знаю, знаю, разгулялась, – сказала она, ставя ношу на стол. – Но когда еще выпадет шанс попробовать не подделку, а подлинник?

Пенни скользнула на диван, заодно чмокнув Кина в щеку, и раздала всем пластмассовые вилки.

– Кстати, Кин, тебе взяла печенье с шоколадной крошкой. Давайте-ка поделимся друг с другом, по-семейному.

Миранда бросила на отца понимающий взгляд и тут же отвернулась с такой скоростью, что Кин даже подумал, не померещилось ли. Раз – и вспышки сочувствия как не бывало. Она сменилась цветущей улыбкой в адрес Пенни. Быть может, так Миранда пыталась оградить отца от неизбежности.

* * *

Они ждали в тишине. Миранда вызвала машину и взяла те немногие пожитки, что Кин и Пенни собрали ей для старта в новой жизни. Прошло десять минут. Они смотрели, как Миранда стоит на углу и считает секунды до прибытия такси.

Кин думал, что эти последние мгновения будут наполнены душераздирающими терзаниями, назойливым и неодолимым желанием побыть вместе еще немного. Эмоции пронизывали его до глубины души, а слова выговаривались с ощутимым трудом, однако сцене недоставало голливудского драматизма.

Он просто обнял дочь в последний раз, прижал ее к себе на добрых пятнадцать-двадцать секунд, а затем выудил из сумки старую медную монету.

– На удачу.

Миранда подняла ее к резкому свету фонарей.

– А это не станет причиной темпоральной деформации?

– Нет, – усмехнулся Кин. – Это всего лишь пенни.

Они снова обнялись, и о себе напомнила еще одна родительская привычка.

– Ты сказала, что всю жизнь силилась понять, кто я такой. Прости, что не могу провести с тобой больше времени.

Во взгляде Миранды проступило глубокое понимание и еще уверенность, приходящая только с мудростью.

– Теперь мне известно, что ты – человек, готовый на все, лишь бы спасти тех, кого любишь, – сказала Миранда и взглянула на Пенни, а затем снова на Кина. – В конце концов, это все, что мне требуется.