– Привет, пап. Когда мы расстались, вы с Пенни спасли мне жизнь. Если ты смотришь эту запись, я сумела отплатить услугой за услугу…

Она умолкла и со вздохом посмотрела в сторону.

– Надеюсь, Пенни сейчас рядом с тобой. Привет, Пенни.

Проникнутый благоговением взгляд Пенни смягчился – под стать легкому взмаху руки и тихим словам: «Привет, Миранда».

– Миранда? – спросил мужчина.

– Другое имя. Долго рассказывать, – объяснил Кин, глядя на голограмму дочери.

– Вот мы и встретились, – сказала она в камеру, и, хотя Миранда почти не двигалась, каждый произнесенный ею слог полнился жизнью. – Сейчас суббота, второе января две тысячи сто третьего года. Я дожила до нового века. Сейчас я нахожусь в деревне неподалеку от Бата. Здесь я обосновалась после недолгого пребывания в Лондоне, Париже, Манчестере и снова Лондоне. Даже полюбила кофе с медом. Ах да, хочу, чтобы ты узнал мое имя. Помню, ты говорил, что тебе нельзя его знать. Что ж, я прожила долгую полноценную жизнь. Спроси молодого человека – хотя он, конечно, уже не молод, но все равно спроси. Это мой внук Джулиус. Он врач. Через несколько месяцев получит диплом. Я думала об этом с тех самых пор, как он решил стать врачом. Думала о тебе. Пусть я никогда не узнаю, нашло ли тебя мое послание. Было бы неплохо услышать простой ответ. Да или нет. Но некоторые тайны остаются тайнами. Теперь я снова перед тобой. Главное, знай, что я была счастлива и сейчас счастлива, и за это я в долгу перед тобой. Любые сообщения, деньги… что угодно, присланное тобой из будущего, может нарушить это равновесие. Так что прошу, ничего не присылай. Я не желаю перемен. Хочу лишь, чтобы ты узнал, как я распорядилась своей жизнью. Понимаешь, пап? Я даю тебе шанс узнать, кем я была, чтобы ты не пытался меня спасти. Больше не надо. Мне этого не требуется. И думаю – надеюсь, – что тебя это устраивает. По рукам?

Образ Миранды застыл, и только спустя несколько секунд до Кина дошло, что изображение закольцовано в режиме ожидания.

– Ой, – сказал Джулиус, – у нее в записке говорится, что вы должны принять решение. Голограмма запрограммирована на распознание ответа.

Все, что у них отняли, все, поставленное на карту в гонке против времени, все это находилось теперь перед ним. Кин мог узнать, кем стала его дочь, и, если судьба дарует ему шанс прыгнуть в прошлое – самый последний раз, – он сможет увидеть Миранду. И это как минимум.

Вот только сама Миранда этого не хотела. На деле такое искушение могло поставить под угрозу всю жизнь, которую она прожила. Своим вопросом Миранда умоляла: хотя бы раз дайте выбрать жизненный путь, освободиться от внешних сил, формирующих судьбу и навязывающих свою волю. И если согласиться с условиями дочери, Кин больше никогда ее не увидит.