Циклоп промолчал, но приподнялся сев. Боль унималась, и он начинал доверять этому незнакомцу и его мешку с целебными травами.

– А сколько здесь вы? – спросил Измаил.

– Вот это непростой вопрос, – сказал Уильямс. – Может, неделю. Может, год. Может, намного дольше. Я плохо помню жизнь, которую вел до того, как вошел в это гиблое место. Но бывал здесь раньше; в этом я уверен. А впереди лежит только судьба.

Измаил начал видеть белого в новом свете.

– Говорят, что лес живет воспоминаниями, что он пожирает человеческую память, – сказал он.

– Неужели? – сказал Уильямс, подавая циклопу чашку подкрашенной воды.

– Да! – искренне ответил Измаил, не чувствуя иронии в вопросе собеседника.

Лук снова задрожал. Движение сместило его, и он скользнул по скале, как большая стрелка часов. Стук напугал циклопа, который резко оглянулся на него.

– Волнуется, – сказал владелец лука. – Она снова рвется в путь.

– Она? – нервно переспросил Измаил.

– Долгая история, – отвечал Уильямс, переложив лук под руку.

Измаил разглядывал длинную узкую форму и чувствовал излучение с бордово-черной поверхности. Робко коснулся ее самыми кончиками пальцев; лук был теплым и влажным.

– Не надо, – с резкой, выразительной тактичностью сказал Уильямс. – Ее касаюсь один я.

Рука Измаила отдернулась.

– Простите!

– Не за что прощать. Но ты должен понять: этот лук у меня очень давно. Только она принадлежит мне по-настоящему.

Измаил понимающе забормотал.

– У нее есть имя? – спросил он отвлеченно.

– Однажды было; кажется, ее звали Эсте, – когда Лучник это проговорил, на его лице произошла глубокая перемена. Он казался шокированным из-за этого имени в собственном рту и словно что-то искал – следующее слово или следующий момент.

– Что это значит? – спросил Измаил.