– Кажется, кто-то переиграл в шутеры, – пробормотала Флей, оставшись стоять рядом с Барби на месте.
– Этого не может быть, – забормотал Грейс. Внешне он походил на полоумного: растрепанные волосы, красные глаза, грязная одежда. – Я ведь последний… Эпидемия уничтожила всех. Выжили только я и Мадам Дурашка…
– Ух ты, – буркнула Флейта мрачно. – Его сон реально тот фильм плагиатит. Ну и что делать будем?
– Это все сон, Грейс, – нарочито мягко заговорила Барби и вытянула руку, перегораживая мне путь, чтобы подступиться самой. Кажется, даже во сне Грейс не забывал, что влюблен в нее, потому что его автомат тут же опустился вниз. – Ты помнишь Прайд? Мы были там вместе. Шон, Сара, Крис…
– Похоже, я выпил слишком много Red Bull, – сглотнул он. – Это какой-то бред…
Барби зарычала от раздражения и, подпрыгнув к нему так быстро, что Грейс даже вскрикнул, заткнула его поцелуем. Автомат сам вывалился у него из рук.
– Ого, – воскликнула Флейта. – Сегодня международный день поцелуев?
Барби отпрянула и потерла ладонью рот, пока Грейс глупо улыбался, вставая на ноги.
– Вспомнил, – признался он, пунцово-красный, но счастливый. – Хотя… Нет, не до конца. Может, еще разок?
– Похвастаешься хоть кому-нибудь – проломлю череп, – сказала Барби, спрыгивая с подушек.
Грейс поспешил за ней, и при виде меня его улыбка погасла.
– Фу, – поприветствовал меня он. – Ты тоже здесь.
– А что за… – начала я, но не договорила.
Мадам Дурашка, о которой мы почти успели забыть, вдруг встала из-за подушек. Прежде милый щенок, она стала расти на глазах, пока не вымахала размером со снегоход Себастьяна. Ставшая похожей на помесь росомахи с волком, только в два раза страшнее и смертоноснее, она двинулась на нас.
– Что это с ней? – спросил Грейс и отпрыгнул, когда та попыталась цапнуть его за рукав, утробно рыча.
– Твое воображение разбушевалось, – прошептала Барби. – Успокой свой мозг, Грейс!
– Да я и так спокоен! Я тут вообще ни при чем!
– Это сторож, – вспомнила я слова Криса. – Это не Грейс делает, а Шон. Не бойтесь ее, но нам надо уходить.