Я подскочила к металлическому тазу под кроватью, выдвинула его и перевернула дном кверху, вглядываясь в искаженное отражение. Сердце заныло, когда я, приоткрыв рот, робко заглянула в него.

НЕТ!

Языка во рту не было. Вместо него между зубов торчал лишь небный язычок, а под – гладкая слизистая полость с небольшим наростом – выпуклый длинный шрам.

Я немая.

– Милая, хочешь обратно свое карманное зеркальце? Я отдам его тебе, если пообещаешь больше не кусаться!

Я не знала, сколько времени просидела над своим отражением, но в какой-то момент обнаружила, что нахожусь в камере не одна. Я плакала – беззвучно, жалко и напуганно – и смогла лишь поднять глаза на белокурую медсестру, что с доброй улыбкой протянула мне раскрытую ладонь.

– Выпей это, и мы снова станем подружками!

Надо мной стояла Мэгги, сестра-близняшка Криса, но она больше не пыталась обнять меня или скорее утянуть на кухню готовить чили на ужин. Вместо этого она показывала мне целую пригоршню разноцветных таблеток.

– Твои лекарства, милая. Мы же не хотим, чтобы ты снова откусила себе что-нибудь, правда?

Я откусила себе язык.

В памяти начали всплывать невиданные доселе фрагменты: психическое расстройство на фоне гибели родителей; прощание с Джесс и Ларет, убеждающих шепотом, что здесь мне помогут. Я будто видела это место со стороны – многоэтажное бетонное здание, всего лишь коробка с минимальным количеством окон. Каждое – непробиваемое и со свинцовой решеткой, через которое на волю не протиснешь даже запястья. Два отделения: для особо опасных с мягкими стенами и изоляцией, а для тех, кто податливее и не представляет угрозу, – с обязательной уборкой на кухне и даже настольными играми. Высокий забор, а за ним – белые халаты, электрические дубинки за поясами, неистребимый смрад транквилизаторов и разложения. Психиатрическая больница на самом краю света, пациенткой которой я являюсь.

Следом в голове возникло что-то еще: холодный операционный стол, слабый укол обезболивающего. Скальпель, исправляющий последствия моего психоза, и нечеловеческий крик, когда руки сдерживают кожаные ремни. Процедура по удалению остаточных тканей языка, который я сама себе откусила.

Я этого не делала! Я не больна!

– Будешь послушной девочкой или мне снова разочаровать доктора Кали? – по-учительски зацокала языком Мэгги, продвигая к моему рту горсть ярких пилюль. – Доктор хочет перевести тебя в твою старую комнату, но для этого ты должна выпить лекарство.

Доктор Кали. Себастьян! Я должна увидеть его!