– Что?! Платить за то, чтобы вы просто посмотрели в список заключенных?

Нелл отодвинула меня от окошка и закричала:

– А если окажется, что ее у вас нет? За что мы тогда будем платить?

– За то, что вы узнали, что у нас ее нет! – без тени смущения ответил глаз.

Я в нерешительности посмотрела на Нелл, а потом повернулась к окошку.

– Сколько? – дрожащим голосом спросила я.

– Шесть пенсов!

Я почти рухнула на эти ворота. Шесть пенсов! Это ночь для нас двоих в грязной ночлежке, но хотя бы под крышей! Я уставилась в мостовую, чтобы Нелл не видела моих слез. Нет, я не могу просить ее отдать этому сторожу деньги за наш ночлег, ведь они наверняка последние!

– Ладно, пойдем! Она вряд ли может быть здесь, – сказала я Нелл и натянуто улыбнулась. – Ведь миссис Метьярд обещала…

Но Нелл уже выворачивала карманы, считая монетки в потной ладошке. Собрав все, что было, она посмотрела мне прямо в глаза:

– Вот, шесть пенсов, но… Это наши последние деньги, Рут! Больше нет. Совсем.

Моя голова раскалывалась. Так нечестно! Это просто бесчеловечно! Что мне выбрать – перестать искать маму или обобрать до нитки мою единственную подругу? Ноги еле держали меня, и хотелось громко выть.

– Я тут весь день ждать не буду! – гаркнул налитый кровью глаз.

В отчаянии я сделала пару шагов назад. Нет, я не могу просить Нелл об этом! Тем более зная, как она добыла эти деньги.

Но мне и не надо было просить.

Она приняла решение за меня и протянула все монетки в окошечко.

– Говорите! – потребовала она.

* * *

Увы, моя мама уже давно была мертва. Наверное, вы и сами уже догадались. Миссис Метьярд обвела ее вокруг пальца. Они обе подписали документ, который принесла ей Мим, но миссис Метьярд указала в нем не всю сумму маминого долга. В тот же день она донесла на нее в полицию по поводу оставшегося долга и упекла-таки мою бедную мать в долговую тюрьму, несмотря на все обещания. Она сгноила ее там. Так что все мои страдания, каждая их минута, были напрасны. Я вполне могла сбежать от Метьярдов хоть в первый же день.

Мы с Нелл пошли к реке. И сидели молча, глядя на ее илистые воды. Протяжно вскрикивали чайки, словно не нашедшие покоя души утопленников. Я больше не могла плакать. Казалось, я выплакала все свои слезы.