– Смирили наконец свою гордыню! – вставила Кейт.

Мы обе чуть не задохнулись: мы не просто смирили свою гордыню, а втоптали ее в грязь.

– Давай-ка для начала накормим и напоим их, Кейт, а то они того и гляди упадут в обморок!

Кейт передала Билли поварешку и вытерла руки о передник.

– Одну минутку! У меня есть кое-что твое, Рут! Я нашла это после того, как… после нашей свадьбы.

После того, как ее мать ударила меня хлыстом, а потом затолкала в повозку – вот что она хотела сказать.

Она открыла дверцу одного из шкафчиков и стала рыться в нем. Когда я увидела то, что она достала оттуда, меня передернуло, словно я погладила отрез бархата против ворса.

Знакомая коричневая бумажная ткань и персиковый сатин, разлохмаченный снизу, где я вырезала маленькие квадратики. Сверху, среди завязок, лежали остатки рыбки Мим.

Я думала, что уже никогда не увижу их, как мизинец моей ноги. Ужасно было смотреть на дорогую мне вещь, оказавшуюся в руках Кейт! Я выхватила у нее корсет и прижала его к груди.

– Он валялся в грязи на дороге, – сказала она, не поднимая на меня глаз.

Наверное, она ожидала, что я рассыплюсь в благодарностях. Но я молчала. Просто не могла выдавить из себя ни слова. Повисла неловкая тишина.

– Вот это по справедливости, – сказал Билли от печи. – Ты ведь сделала такой восхитительный корсет для Кейт!

А что, в те ночи, когда он был в постели с ней, его интересовал только ее корсет?

– Да-да, это лучше что ты сделала! – поддакнула Кейт, все еще неловко переминаясь с ноги на ногу. – У тебя действительно талант! Я так рада, что именно ты будешь моей горничной!

Знала бы она…

44. Рут

44. Рут

Странное это было время – те лето и осень, что я работала горничной в доме Рукеров. Мы с Нелл ютились в маленькой комнатушке под самой крышей, где помещались только железная кровать и умывальник. По сравнению с ночлежками и подвалом у Метьярдов, это были, конечно же, роскошные условия, хотя бы без вшей. Нелл вкусно готовила, и мы больше не голодали. Но нас не оставляло беспокойное предчувствие надвигающейся беды. Только Билли не ощущал этого, но он редко бывал дома.

Большую часть времени Кейт проводила в своем кабинете, изображая благородную леди и жалуясь на скуку. Она не могла дождаться, когда Рукеры наконец разрешат ей работать у них в магазине. И это, кажется, было единственной причиной ее недовольства. Мой корсет, похоже, не причинял ей никакого вреда. Я никак не могла взять в толк, почему его смертоносное влияние оказалось таким медленным. Каждый день я предлагала ей надеть именно его. И каждый вечер я расстегивала его с легкостью. Это очень огорчало меня. Я надеялась, что он сожмет ее, словно в тисках, как сжимал меня когда-то мой корсет. Что он выжмет из нее всю жизнь, заставит рыдать и не даст свободно дышать. Видимо, для этого нужно больше времени.