– Давай, Вивьен! Глотай эти чертовы «мозгоправы»! – Я продолжаю сыпать таблетки ей в горло, но Вивьен не двигается. – Ну же. Они помогут, Вивьен. Они помогут! – Слова тонут в моих слезах и каплями срываются на ее посиневшие губы.
– Сэр… Она скончалась.
Моя ладонь зависает.
Зависает пыль в воздухе, скопившаяся между белых стен. Зависает сердце где-то между ребер и посылает в мозг звуковой сигнал.
Голосов больше нет.
Времени нет.
Шум тихнет.
Я откатываются за стены вакуумного пузыря, который поглотил меня и Вивьен. Я касаюсь ее ледяной кожи, будто вожу кончиками пальцев по поверхности айсберга, и покрываюсь такой же толщей льда.
Скат горьких слез срывается с подбородка. Проедает горечью мою грудь и ее лицо.
Меня прорывает.
– Нет-нет-нет-нет… – Мотаю головой напротив онемевшего тела и обхватываю ее плечи. – Нет!!! Только не она! Только не она! – Ору навзрыд, захлебываюсь слюной и слезами. Дрожу вместе с ее телом в своих объятиях. – Не оставляй меня, Вивьен! Не оставляй меня!!! Слышишь?! Не здесь. Не сейчас! Умоляю, любимая! Я же просил только не оставлять меня! Я же просил!!!
В меня впиваются чужие руки. Не знаю, сколько, но они оттаскивают мое тело от
Глава 37. Мой путеводный свет
Глава 37. Мой путеводный свет
Кажется, дождь льет с того самого дня, как горсть влажной земли просыпалась между моих пальцев на крышку дубового гроба.
Небо над Рочестером рухнуло, как только моя душа сорвалась в бездонную яму у моих ног. Она рывком соскочила в пропасть вслед за своей вечной владычицей и притянула мои колени к земле.
Не было сил стоять. Как нет их и до сих пор.
Я так и остался тем калекой, который скорчился у ее могилы под гнетом непосильной вины.
За те дни мое пустое тело напиталось болью достаточно, чтобы застыть у ее могилы подобием памятника. Вечно скорбящего памятника, что нарушал бы покой городского кладбища своим тихим воем и изредка бы поглаживал белые пионы, возложенные на изумрудного цвета траву.