Под свой зверский рев я сметаю со стола весь приготовленный ею завтрак. Или это был ужин. Неважно. К черту все! Я кричу навзрыд тем же голосом, что отдается между моих висков. Придавливаю их ладонями, но легче не становится.
– Корти, уйди! Уйди отсюда!!!
Толкаю корпусом кресло, в которое она постоянно стремится усадить меня, и падаю возле него на колени. Я закрываю лицо руками и чувствую, как мокнут ладони.
– Уйди… Уйди отсюда, Кортни, пожалуйста… – Мои вопли теряют силу и резко угасают, когда ее теплые пальцы касаются моих щек. – Уходи…
– Я знаю, как ты любил ее, Эйсто. – Ее тонкие руки опускаются на мои вздрагивающие плечи.
– Я не спас ее… – Я окончательно обмякаю и позволяю слезам вновь сделать себя слабым.
– Ты не мог, Эйсто… И ты не должен винить себя за это.
– Я не могу без нее, Кортни… Не могу… – Обхватываю ее в ответ и крепко прижимаю к себе. – Плевать, что я слаб. Без нее я никто.
Мужчины не плачут.
Они воют.
Воют на протяжении всей своей жизни и приглаживают соленой ладонью вечно свежую рану.
Это был последний раз, когда я говорил с Кортни. Она пыталась и дальше, продолжала являться в квартиру и готовить мне какую-то еду, но я больше не съел ни куска и не обмолвился ни словом. Я лишь попросил ее больше не приходить и замолчал для нее навечно.
***
Мне вернули
Я положил лэптоп на обеденный стол и обходил его стороной несколько дней, как высококвалифицированный сапер. Выписывал вокруг него круги и смотрел на кусок металла, боясь прикоснуться. Вроде бы мины нет, но подорвет меня однозначно.
Но однажды я сел за стол. Положил на него руки и вытянул их вдоль закрытого ноутбука.
Просидел так три дня. Меняя положения, конечно. Но финальная поза всегда оказывалась одинаковой.
Где-то на седьмой день (если я не ошибаюсь) я смог поднять крышку. И встретился с предсказуемым окном «введите пароль».
Я его знал. Я ввел пароль с первого раза, потому что знал