Быстро и молча они собрали самое необходимое, а остальное затолкали за камень неподалеку от кострища.

– Вернемся за этим после, – сказал Ган, но почему-то подумал: «Нет, не вернемся».

«Это ты, Тофф?»

Она молчала.

Артем рвался вперед с целеустремленностью перелетной птицы. Гану приходилось прибавлять шагу, чтобы поспевать за ним, а ведь обычно это Артем его догонял.

Небо потемнело, хотя до заката было еще далеко. В воздухе запахло грозой. Не было слышно звуков леса – умолкли птицы, не копошились в грудах гниющих листьев звери и насекомые. Замерли даже ветви деревьев – несмотря на прохладный ветерок.

– Как-то тихо, – пробормотал Ган.

Эта тишина нервировала. Обычно он был только рад, когда что Артем, что Тофф помалкивали, но сейчас ему захотелось услышать кого-то из них.

– Лес молчит, – отозвался Артем как будто целую вечность спустя. – Все молчит… Но, похоже, мы близко.

Его покалеченная кисть отплясывала у бедра, билась, дергалась, как подстреленная птица.

– Тебе плохо?

– Ему плохо, – сказал Артем, с явным трудом сглатывая. – Аждая плохо. Дайне тоже плохо.

Даже теперь, когда что-то страшное висело в воздухе, поверхность озера Карок рябили темные волны. Плеску волн отвечали крики редких водоплавающих птиц – они будто каждый раз стыдились своей шумности и выжидали некоторое время, прежде чем закричать опять.

Озеро было большим. Дальний берег терялся вдали, за нечеткой линией горизонта. Полоска песчаного пляжа, вымытая водами озера добела, волнилась, как масло из-под ножа. Тут и там чернели прибрежные валуны, замаранные птичьим пометом, и у одного из валунов Ган увидел Тень и Дайну.

Тень лежал, распластанный на песке, как огромное водяное чудовище, выброшенное на берег. Его бока, топорщащиеся перьями и чешуей, тяжело и редко вздымались. Тьма над клыкастой мордой, из которой на белый песок вытекло немного черной крови, клубилась, но как-то неуверенно.

Дайна лежала рядом. Ее ноги, безвольно раскинутые в стороны, были как-то неестественно согнуты в коленях. Левая рука пропахала глубокую борозду в песке. Правой не было – рукав зеленой рубахи, пустой как шкурка от яблока, пропитался кровью. Огромная темная лужа растеклась по песку совсем недавно, судя по тому, что кровь не успела свернуться. Побледневшее лицо Дайны сливалось с белым песком, поэтому вначале Гану показалось, что никакого лица нет вовсе – только расширенные от шока и боли глаза под облаком волос.

– Дайна! – Артем бросился вперед прежде, чем Ган успел его остановить, упал перед ней на колени – совсем рядом с одной из длинных когтистых лап. Он повернулся к Гану: