Маша обняла Умилу, и та, шумно втянув ноздрями воздух, буквально повисла у нее на шее.
- Все пройдет хорошо! – шепнула Маша. – Мы будем рядом.
- Ладно, не хочу вас напрягать, - Умила выпрямилась и смахнула украдкой влагу с бледных щек. – Где тексты, которые мне следует выучить?
- Спасибо, Умила, - искренне поблагодарил Вольгерд. – Ты даже не представляешь, насколько ценную услугу оказываешь нам всем.
- Это не услуга, - возразила Умила, доставая платок, о котором наконец-то вспомнила. – Услуга – когда за деньги или за выгоду, а я от души. Я не хочу войны и не хочу, чтобы кто-то умер, тем более из-за нашей семьи.
- Это не твоя семья виновата, а моя, - начала Маша.
- Нет, моя! – жестко оборвала ее Умила. – Это мой папа носит прозвище «короля карнавала», и это на его Карнавале собираются устроить бойню. Это его голографические установки вместо мирных картин будут рисовать в небе атаку боевых кораблей. Он виноват! И я тоже виновата, что предпочла заниматься чем угодно, лишь бы не вникать в эти сложные материи. Я могла бы повлиять на него, если б удосужилась стать значимым для него человеком. Папа опирался бы на мое мнение, а не на мнение Ратманова, который его обманул и продолжает распоряжаться в нашем доме, как в своем собственном. Я профукала свое время, наряжалась, пила и трахалась с кем попало, а должна была учиться! Если б я стала такой как ты, Машка, я бы никогда подобного не допустила.
- Но теперь ты в деле, - напомнила Маша.
- Ага, в деле! Даю дурацкое интервью на дурацком шоу! Вот мой потолок: развлекать уродскую публику. Большего мне никогда не доверят.
- Это очень важное шоу, - вмешался Вольгерд. – У нас нет рычагов, кроме Трумберга, как это ни странно. Все серьезные каналы забиты пропагандой иного рода, и нас никогда не допустят до прямого участия в судьбе колонии, поэтому вся надежда на тебя.
- И если я провалюсь, мы потеряем последний шанс остановить безумного Иерарха! – Умила передернулась и вторично высморкалась. – Вот ужас-то какой! – пробормотала она, пряча скомканный платок в карман.
- Ты не провалишься, - сказала Маша.
- Конечно, не провалюсь, - согласилась Умила. – Еще чего! Я не такое уж ничтожество, чтобы поплыть перед этим Трумбергом. Но мне стремно.
- Ты его сделаешь, - улыбнулся Вольгерд.
Дружно пройдя оставшийся отрезок коридора, они вышли к круглой оранжерее. Стены и потолок там были по задумке прозрачные, но сейчас окна закрывали жалюзи, и повсюду горели полезные для растений фитолампы, из-за чего пространство зимнего сада казалось копией фиолетовой навинийской ночи. Растений было немного, большинство горшков все еще стояло снаружи дома, и лишь вокруг закутка, где дизайнеры оборудовали переговорную зону, в длинных коробах обильно цвели розовые кусты.