Конечно, его «бредни» никто почти не слушал. Люди думали, что он малость тронулся после гибели Ольги, но Маша знала, что ее отец – самый трезвомыслящий и умный человек на свете, и трагедия его не сломила.
Однако обвинять робжиптов – особенно прилюдно – считалось неприличным. «Синеокие» были уже повсюду: обаятельные и лучащиеся добротой, они многим представлялись единственным спасением человечества, погруженного в борьбу за выживание. Инопланетяне явно знали, как выжить и как жить хорошо.
По всеобщему убеждению, Вселенная не позволяла агрессивным цивилизациям покидать планетарную колыбель, и если робжиты ее покинули, расселившись по соседним мирам, то, значит, преодолели свои комплексы и были того достойны. Нельзя было упрекать их за то, что они пока еще не победили смерть и трагедии продолжали случаться.
Разумеется, после исчезновения «Фехтовальщика» робжипты предложили альтернативу. Земляне до тех пор, пока не научатся строить надежные звездолеты, могли пользоваться транспортом «синеоких» для своих нужд. Но есть ли что-то на свете более постоянное, чем временное? Особенно, если выгода от сотрудничества очевидна для обеих сторон.
Робжипты стали «космическими извозчиками» землян. Им поверили, в них хотели верить и даже настоятельно рекомендовали это делать. Однако Машин отец расценивал исчезновение «Фехтовальщика» как продуманный коварный план и верить эриданцам отказался.
Дмитрий Некрасов считал, что земляне столкнулись с похожей на ОрСИ проблемой. Им снова предстояло понять, как сосуществовать в одном пространстве с разумом, напоминающим человеческий, но имеющим фору в десятки тысяч лет эволюционного развития. Он усиленно искал «противоядие» от чужаков, и у него была гипотеза, объясняющая происходящее. Не раз и не два он говорил Маше, почему не стоит излишне увлекаться инопланетными «соблазнителями».
-