Лера любила его, и временами жалела. Из-за его менее оплачиваемой работы мама часто брала на себя лидерские функции в семье. Проще говоря, помыкала отцом. Но он безумно любил её, поэтому с радостью готов был помогать во всём. Синдром обиженного подкаблучника совершенно ему не грозил. Он был добр и к дочери. Однако, когда в школе попросили написать сочинение о профессии одного из родителей, Лера предпочла рассказать о матери. Ничего плохого в работе отца она не видела, и даже закидывая его одежду в стиральную машинку никогда не зажимала нос. Но она не была уверена, что и одноклассники отнесутся так же.

Лера села на заднее сиденье, открыла в телефоне окно браузера с игрой и написала в чат никому не нужные извинения. До конца дня ей предстояло жить человеком. Жуткое и безрадостное состояние.

***

Рюкзачок с блочной тетрадью и ручками был собран. Мама предлагала взять пакет, но дочь склонялась к мысли, что студент отделения туризма должен иметь рюкзак, хотя бы маленький.

Лера намеренно встала попозже. Родители уже уехали на работу. На линейку ей идти не хотелось. Жертвовать целым часом сна ради пафосных речей про светлое будущее — только не сегодня. Решено было ехать сразу к первой паре, которая по расписанию первого дня начиналась в 10 утра.

С усилием запихнув в себя бутерброд с сыром и для лучшего прохождения сделав глоток горького кофе, Лера вышла из квартиры. Не было ни провожающих, ни цветов для учительницы, ни шариков, ни бантика на голове. Новая жизнь без портфелей, без школьной формы, без старых друзей. Впереди — только туманные перспективы и страх перед неизвестным.

Новая жизнь встретила Леру моросящим дождём и слякотью. До остановки она передвигалась как по минному полю, перепрыгивая через лужи и обходя опасные скользкие участки. Новые туфли неприятно натирали ноги даже через носки. Завитые накануне волосы до обидного промокли, как и кофта, зато джинсы стали смотреться еще красивее: к потёртостям и разводам добавились капли воды и крапинки грязи. Отец не раз повторял: «Тапочки и зонтики придуманы для слабаков». Едва ли это была пословица, но звучало как нечто общепринятое, поэтому никто, по традиции, не спорил.

Остановка была практически пустой, что утром первого сентября могло означать лишь одно — автобус только недавно прошёл. Лера задержалась у доски объявлений, над которой торчал какой-никакой навес. Остановка такой роскошью похвастаться не могла: о её существовании оповещал одинокий слегка покосившийся знак и рамка с расписанием движения единственного проходившего городского автобуса.