– Знаете, мертвое тело выглядит жутко неправдоподобно, как будто какой-то чудовищный манекен, чья-то злая пародия на человека, которого ты знал и любил…

В неверном сероватом свете, льющемся из двух высоких окон, труп на стене был похож на видение, явившееся из кошмарного сна. Вадим висел между окон на коротком, вбитом в стену крюке; лицо с искаженными смертью чертами казалось синюшной маской с искривленными черными губами. Веревочная петля, глубоко вонзившаяся в его шею, была короткой, и голова упиралась затылком в крюк, закрывая его, отчего казалось, что труп повис в воздухе, удерживаемый неведомой силой. У его ног стояла снятая со стены большая картина в тяжелой раме.

– Пейзаж какой-то… это картина хозяйки, полуизвестного автора начала прошлого века, она не захотела ее забирать…

Старинную широкую кровать с высокой резной спинкой справа от двери устилали увядающие белоснежные лилии, целое покрывало из длинных белых цветов, запах которых был таким тяжелым и приторным, что казался сладким убийственным ядом, затопившим пространство комнаты. Посередине кровати, среди рассыпанных лилий, лежала Александра: на спине, ноги выпрямлены, руки вытянуты вдоль тела, прикрытого тонкой тканью ночной рубашки от груди до лодыжек; голова покоилась на глубокой подушке; длинные светлые волосы распущены, но не растрепаны в беспорядке, а аккуратно расчесаны; глаза закрыты, черты бледного лица покойны, будто у спящей. Она походила бы на погруженную в заколдованный сон деву из старых сказок, но белую, как лилии, кожу на шее покрывали багрово-черные отпечатки, а на левом плече чернела страшная рана, кроваво-багровая дыра размером с яйцо, оставшаяся на месте отсутствующего куска плоти.

– Этот ужасный укус…

– Кто вам сказал, что это укус?

– Я как-то сразу сама поняла… Да и в заключении судебно-медицинской экспертизы так написано: травматическое удаление фрагментов кожи и мышц на левом предплечье, предположительно, в результате укуса… Я в тот момент почему-то все очень четко осознавала, как будто восприятие обострилось, но почти ничего не чувствовала, это все потом уже нахлынуло. А тогда Люба лежала без чувств, мужчины возились с ней и я вызвала полицию, медиков, а потом по какому-то наитию стала все фотографировать на телефон на всякий случай. Вот, извольте.

Алина молча листала длинную галерею кошмарных фотографических зарисовок и чувствовала знакомый колючий холод, какое-то необъяснимое, но отчетливое ощущение потусторонней жути, которой веяло от всего, что запечатлела камера: обезображенное удушьем лицо трупа в петле на стене и аккуратно прислонившаяся к стене под его босыми ногами тяжелая рама старинной картины; трогательные предметы быта молодой пары: ноутбук с наклейками на крышке, лежащий в глубоком кресле; несколько коллекционных фигурок персонажей комиксов на полке среди книг; приоткрытое окно, через которое в квартиру проникал осенний ночной холод, доска скейтборда под рабочим столом –  и бледный лик юной красавицы, обрамленный раскрытыми лилиями, словно хищно распахнутыми жадными ртами, и со страшным ожерельем из темных отпечатков на шее.