Карим выглядел заметно расстроенным.

— Но я никогда не буду достойна доверия, да? Я могу тут убиться, могу свои мозги наизнанку вывернуть, все делать, что мне приказывают, но меня все равно всегда будут в чем-то подозревать!

— Реталин, я не могу дать тебе запись, — мягко сказал Карим. — Пойми, у меня есть доступ лишь потому, что я составляю план тренировок, полковник Валлерт решил — вдруг там окажется что-то важное, что может повлиять на нашу работу? Но показывать запись кому угодно, даже тебе…

Я отвернулась.

— Почему для тебя это так важно?

— Потому что это касается меня! Моей работы! Я была там, когда Аре стреляла, если бы я в этот момент была в голове Рейниса — мы бы с вами вообще сейчас не разговаривали.

— Не преувеличивай.

— Я не преувеличиваю, вы это знаете. Меня эмоциональным откатом чуть не вынесло, я едва пришла в себя. Ну пожалуйста! Мне очень надо знать, почему Аре это сделала!

Карим опустил взгляд.

— Послушай, если хочешь, я спрошу полковника, когда он будет на базе. Может быть, он даст разрешение. Но это все, что я могу для тебя сделать.

Мда, не прокатило.

— Спросите капитана Северин. Может, она разрешит нам с Эрикой посмотреть. Вдруг там правда что-то важное. В конце концов, мы с ней обе просмотрели террористку в наших рядах. Такого не должно повториться.

Прости меня, Аре. Но тебе уже все равно не помочь. А у меня тут брат.

***

И этот брат поймал меня на выходе из желтой зоны.

«Что это за фигня была с фотографией?» — спросил он меня, едва увидев.

Я порадовалась, что он догадался говорить жестами, а не вслух. И что наша привычка прикрывать друг друга и сначала поддерживать любое вранье, как бы нелепо оно не звучало, а потом уже задавать вопросы, никуда не делась.

«Я видела ее снимок в лаборатории В-е-с-с-е-м-а, — произнесла я по буквам. — Только там ее звали А-м-е-л-и-я Л-у-к-а-ш».

«Ты ошиблась, — помотал головой Коди. — Это не могла быть она».