— Да, капитан. Если с вами что-то случится, то мы тут всё разнесём, сэр! Не хватало нам и нового капитана потерять!

Строй людей, стоявший за ним, одобрительно загудел, и я поднял руку, призывая их к тишине.

— Экипаж! Мужики… Приказываю… Нет — прошу вас. Если со мной что-то, ну… понимаете… — Слова давались тяжело — не очень-то и легко отдавать приказы на то, что будет после своей смерти. — В общем — Шнек ваш капитан. Это раз. Второе — мой приказ. Уходите отсюда. Вырвитесь! Затаитесь. Скопите силы и… И отомстите — и за Вильсона, и за меня. Оптом, — я через силу ухмыльнулся и вспомнил Весельчака — с его любовью к ухмылкам, давшим ему это прозвище.

— Капитан, — из строя вышел один из парковщиков. — Вот, возьмите тогда.

Он протянул мне невзрачный нож в дешёвых вытертых ножнах.

— Зачем? — Я покачал головой. — На ножах я ещё хуже, чем из пистолета. Там, со страху, есть шанс хоть куда-то попасть.

— Посмотрите, сэр, — подойдя ко мне, он поднял его за ножны и поднёс к моему лицу рукоять. — Видите?

Хм… Рукоять, как рукоять. Дешёвый пластик, штамповка — вон, на затыльнике кружок от пресса виден.

— Эээ… И что я должен увидеть? — Их маниакальное желание обвесить меня оружием начинало потихоньку раздражать и я, покрутив для видимости клинок в руках, протянул его назад.

— Это последний шанс, сэр. Вот — пимпочку видите? — пилот показал мне на неприметный металлический выступ, который я заметил, но решил, что это брак отливки.

— Тут один патрон, сэр. Выход вот, — он показал на след от пресса. Я его мастикой замазал, пуля и не заметит. Спуск вот — рычажок видите? — Его палец упёрся в ту самую пимпочку. — Точность так себе, да и дальность, я про поражение, небольшая. Но для пары метров — самое то. Возьмите, сэр. Пожалуйста. Нехорошо вас туда совсем без оружия отпускать.

— Хорошо. — я прицепил нож к поясу и обвёл собравшихся прощальным взглядом. — Ну… Я пошёл. Если что — не поминайте лихом!

Развернувшись, я скорым шагом и не оглядываясь прошёл к подъёмнику. Обернулся я только когда нажал на кнопку спуска — весь мой небольшой экипаж продолжал стоять на прежнем месте, молча провожая меня взглядами и только Шнек, пользуясь своим положением стоял в стороне отдавая мне честь. Дёрнувшись платформа пошла вниз, скрывая от меня собравшихся людей. Наверное, мне следовало что-то сделать, сказать им что-то ободряющее, кивнуть хотя бы, но все мои силы уходили на сохранение невозмутимого, мне хотелось в это верить, вида. По-честному — меня трясло. Мандраж был конкретный — идти туда, в логово Абсолюта, мне не хотелось от слова совсем…