Завершали этот смертельный механизм пять человек без брони — в длинных чёрных плащах, отливавших каким-то неприятным, жирным блеском, они шли, медленно поворачивая из стороны в сторону головы в фуражках с высокими тульями, редко-редко опуская к земле стволы пистолетов для контрольного выстрела.

Звуки снова смолкли, но тишина была недолгой — на смену им пришёл голос. Мёртвый и монотонный как щелчки метронома, он, раз за разом, повторял одну и ту же фразу, вбивая её мне в голову подобно толстому и зазубренному гвоздю: — Это ты!.. Это ты!.. Это ты!..

Рванувшись, я, преодолевая сковавшее меня оцепенение, оторвал от глаза монокуляр, и он немедленно стих, возвращая меня к нашей реальности.

— Сэр! Смотрите! — не отрываясь от прицела, Михаил махнул рукой в сторону атакующих: — Они преодолели наши заграждения. Сейчас пойдёт потеха!

Судя по всему, наваждение, так внезапно охватившее меня, было недолгим — прошло всего несколько секунд — наёмники, только-только преодолевшие скамейки Самсонова, едва успели отойти от них на несколько шагов и сейчас переходили на бег, стремясь как можно быстрее преодолеть пустое пространство перед траншеями.

Не обращая внимания на потери — наша линия обороны во всю отплёвывалась вспышками выстрелов, они рвались вперёд, причём многие, прямо на ходу, доставали ножи, собираясь вырезать посмевших оказать сопротивление фермеров.

— Сейчас… Сейчас… — от охватившего его азарта он даже перестал стрелять, став вместо этого нетерпеливо перетаптываться с ноги на ногу, как соскучившийся по лихой скачке конь: — Вот! Есть!

До наших позиций оставалось совсем немного — не более полусотни метров, когда нёсшийся к ним людской вал замер, словно напоровшись на каменную стену. Нет, конечно никакой стены не было — но впечатление было именно такое — стремительный бег атакующих вдруг угас, застопорился — в монокуляр мне было хорошо видно, как на землю падали бежавшие первыми наёмники, а на их тела, будучи не в силах остановиться, наступали следовавшие сзади. Но и они, стоило им только шагнуть не нетронутую траву, повторяли движения своих товарищей, устилая своими телами пространство перед окопами. В оптике у меня было видно, как некоторые, наверное, самые удачливые, силились встать, оторваться от земли — упираясь руками они, пытались приподняться, но тут же либо падали обратно, сражённые нашими пулями, либо приподнимались и тогда, из дыр, пробитых чем-то в их телах выплёскивались потоки крови.

Тоскливый стон, умирающих во множестве людей, докатился до блиндажа, заставив меня вздрогнуть — так сильно эта картинка была похожа на только что посетившее меня видение, но, в следующий момент, ожили, ждавшие своего часа пулемёты, своим рёвом отгоняя неприятное сравнение.