Сгусток мог ускорить рабочее время, но не хотел упустить ни одной детали. Он проматывал лишь некоторые этапы эволюции и останавливался на самых неоднозначных, словно сидел перед домашним кинотеатром, растягивая мысленно самые ностальгически-заряженные моменты.

Поначалу сгусток ликовал. Он бешено носился среди товарищей, настойчиво улавливая их конструкты и убеждаясь, что никто еще не создал ничего подобного. Соседние сгустки в основном создавали миры-островки, обрывающиеся в бесконечность. Эволюция здесь была выборочной, экологическое и пищевое равновесие требовало вмешательства сгустков. Никто из товарищей не додумался расплести мир из одной концентрированной точки. Никто не продумал каждую его веху, каждую метаморфозу, не сделал мир саморегулирующимся.

И почувствовал сгусток себя особенным.

Особенным и обособленным. Он уже не спешил делиться конструктами с товарищами, лишая их материала для строительства.

Сгусток все больше сторонился товарищей и все ревностей относился к созданному миру. И все же бессознательные вибрации говорили: раскройся им, покажи, что ты первый, покажи, как ты преуспел!