В тот момент я не сомневался, что она понимает меня, слышит и видит, отслеживая мои перемещения на расстоянии.

Небо было еще фиолетовым, но быстро светлело. Значит, кто-то из местных уже проснулся – здесь встают невероятно рано. Широкая улица (вся деревня и состояла из единственной длинной улицы) текла прямо, как река, и впадала в лес, как в море. Мальчишка лет девяти, промчавшись меж бревенчатых стенок соседних домов, вылетел на дорогу и, увидев меня, попытался тут же впрыгнуть обратно в проем, но я успел схватить его за плечо и затряс так, что он заклацал зубами.

– Где? – прорычал я, сжав челюсти.

– За домами, – и по его гаденькому взгляду я понял, что меня все-таки опередили. Я отшвырнул паршивца. Он упал на землю и тут же вскочил на ноги.

– Не успеешь!

Его вопль трижды повторился в моей голове, пока я, спотыкаясь и хромая, полулетел-полубежал меж домов.

Раскинув руки, вытянув одну ногу, согнув другую, мужчина лежал возле колодца, а рядом с ним, на боку, опрокинувшееся ведро. Выплеснувшаяся из ведра вода смочила землю, забрызгала убитого, осталась на траве сверкающими чистыми каплями. Возле тела стоял Лаош и с ним еще двое.

– Лаош, отдайте это мне, – потребовал я с тихой угрожающей интонацией.

Он выпрямился и посмотрел на меня одновременно отчужденно, досадливо и встревоженно.

– Отдать вам что, господин Управомоченный?

– То, что вы держите в руке.

Лаош переглянулся с остальными. У меня в голове взорвалась горячая кровь, и я выхватил из кобуры пистолет.

– Как должностное лицо, наделенное властью, я требую, чтобы вы передали мне то, что подняли с тела и пытались утаить! – можно было выразиться и повнушительнее, но на репетиции и черновики у меня не было времени.

Лаош посмотрел прямо в направленное на него дуло. Несмотря на его смуглый цвет кожи, я заметил, как он побледнел.

– Прятать улики – это подсудное дело, Лаош. К тому же это косвенное подтверждение вашей вины, – объяснил я своим обычным тоном, тем не менее продолжая держать Лаоша на прицеле. – Обещаю, я устрою вам такие неприятности, что мало не покажется. Я переворошу весь ваш проклятый муравейник.

– Это просто растение, – медленно произнес Лаош. – Самое обычное растение, случайно оказавшееся здесь.

Подчеркнуто неспешно опустив пистолет, я взял с его ладони плотное, нисколько не увядшее растение и бережно спрятал его в карман. Прежде чем развернуться и уйти, я бросил последний внимательный взгляд на присутствующих. Физиономии двоих незнакомцев выражали откровенный страх, и только на лице Лаоша я увидел обреченное спокойствие.