Одной рукой я сдергиваю с держателя грязный лоскут — одеяло. Советую:

— Дыши ртом. Если будет чего-то хотеться — говори, не стесняйся.

Она кивает, дрожа. Молча слушаем гул двигателя и удары волн по корпусу. Тепло наших тел смешивается. На мгновенье мне кажется, что все у нас как прежде. Тяжелое забытье опускает мне веки. Мишель иногда тихо стонет, и тогда я стискиваю ее крепче. Потом снова ныряю в полусон-полуявь.

Гул движка стихает неожиданно быстро. Переходит в еле ощутимую дрожь палубы. Тревожных полчаса отрабатываем малым ходом против волны. Наружные люки задраены насмерть. Вода в коридоре жалобно хлюпает под ногами. Переборки чуть слышно потрескивают. Вид из рубки демонстрирует не катер, а какую-то подвсплывшую старомодную подводную лодку — светящиеся пенные валы прокатываются по палубе, клокочут на лобовом стекле, гремят курьерским поездом мимо на корму. Шпигаты не справляются — вода хлещет с бортов, точно кому-то вздумалось поливать море из брандспойта. Катер ворочается огромным зверем, с дрожью зарываясь в очередную волну и мощно отряхиваясь, упрямо вылезая к свету хмурого утра. Этот мертвенный свет превращает окружающий пейзаж в изрытые белыми расщелинами горы. Мы — щепка на воле волн, океан вокруг чудовищно огромен, мы живы только по его странной прихоти и даже невозмутимый громила-помощник в кресле штурмана тих и задумчив перед лицом непередаваемо чуждой человеку стихии. Писк радара. «Вот он», — с облегчением говорю я. Очередная волна в досаде бьет нас в скулу — Матиас перекладывает руль на правый борт. Столб брызг обрушивается вниз, стучит тяжелым дождем.

— Кимо, на корму. Серж, страхуй его. Привяжись, — командует шкипер.

Палуба — скользкий водный аттракцион. Шкот, которым я обвязываю себя, представляется жалкой соломинкой на фоне пенных потоков, то и дело окатывающих нас по пояс. Спасательный жилет превращают меня в неуклюжий манекен.

Огонек за бортом прыгает вверх-вниз. Вспоминаю, как низко сидит в воде рубка батискафа. Невольно ежусь, видя почти наяву, как обрушиваются холодные потоки в трубу шлюза, перехлестывая через почти декоративный козырек.

Джека цепляем только с третьей попытки. Кимо крепко упирается ногами, выбирая трос. Я почти повисаю на нем, второй рукой до боли стиснув скользкий металл леера. Я с какой-то безнадежностью думаю, что Джека сейчас расколотит о борт, и жду тупого звука с кормы, но его все нет, а Кимо выбирает и выбирает кольца, кажущиеся бесконечными. И внезапно Кимо перемещает свой вес, да так, что я едва не обдираю пальцы о его жилет, и когда я пытаюсь обрести равновесие, что-то неуклюжее ползет на коленях мимо меня и хватается судорожно скрюченными пальцами, и вода от очередной волны перехлестывает через его спину, и становится ясно: этого ей ни за что от палубы не оторвать.