— Ребёнка Чероди. Родит Нганизо. Придёшь?

Я офигел и кивнул. И Лангри ушёл с видом абсолютно исполненного долга, а я остался стоять с отвешенным хлебалом.

Он так круто заложил, что я даже забыл про «хен-кер».

Нет, ну они простые такие! Нганизо я, положим, не помнил в лицо… в мордочку. Но Чероди приехал, вроде, меньше месяца назад! И уже.

Говорят, скоро кошки родятся — ни фига! Скоро родятся чебурашки! И если у меня были какие-то проблески насчёт их семейных дел — то все они совсем накрылись медным тазом.

Вроде Чероди не собирался оставаться тут жить.

Я что-то не заметил, чтобы он особо крутил с кем-нибудь любовь.

Никаких там свадеб-несвадеб за это время точно не было. Нет, девицы вокруг него вились, ночевать он чаще уходил куда-то, чем оставался в нашем гетто для сексуально негодных — но когда успел, я всё равно не понял. И сам факт…

И тут в сад прискакал Динька с довольной мордой. И с разбегу высказался:

— Вить, а я тебя ищу везде! Знаешь, Нганизо завтра собирается рожать, будет праздник — и мы все приглашены. В общем, нас звали прям присутствовать при родах. Артик сказал — это веха.

— Итить-колотить, — говорю. — Веха… Ладно.

Пойду, конечно. Куда я денусь. Но — вот никогда не мечтал смотреть на все эти роды и прочий мрак. Праздник нашли. Младенец — это хорошо, кто спорит, но, японский-то бог, роды им что, театр?

Только, как говорится, пригорюнился заяц, да делать нечего.

Дзениз

Дзениз

Конечно, Цвик пришёл ко мне разговаривать! Ещё бы он не пришёл…

А я именно тогда и задумался, как мы за это время изменились. И даже не заметили — я бы и сам не заметил, если бы разговор не зашёл.

Вот посмотреть на нас… Форму целиком носит только Калюжный, да и тот по дому ходит босиком, потому что по мху, который на полу растёт, приятно босиком ходить. Остальные — в чём попало: мы с Артиком — в лицинских пончо, Витя — в шёлковой распашонке, трусах и гетрах, которые на нём выросли. И босые. И волосы у нас начали отрастать. Совсем мы на испытателей не похожи, а на солдат — и тем более. Но это — внешнее.

А внутреннее — мы как-то успокоились, что ли. Даже Серёга, в общем и целом, успокоился. Грызться мы перестали, орать друг на друга, раздражаться… То ли тут такой воздух, то ли лицин на нас так действуют.

Воздух, кстати, действительно прекрасный. Лето в разгаре; о чём я жалею — так это что купаться нельзя. А купаться тут нельзя категорически: в воде ци-гзонг живут, твари, которые личинок откладывают под кожу. Местные, если уж очень надо идти по воде без защиты, выделяют секрет, который тварей отпугивает — а мы ничего выделить не можем. И Серёге ещё повезло, что тварь рано захватили. Нгилан объяснял, как бывает, если не лечить сразу — и заражение крови может получиться, и язва, которая будет очень долго заживать, и ещё хуже. А лицин не купаются, они после воды очень зябнут, даже заболеть могут, поэтому им активная борьба с этим гадством ни к чему. И мы приспособились, когда стояла жара, набирать воды в таз, из водосбора, и в саду обливались — лицинская детвора прямо визжала от восторга, но не участвовала.