Эдвардс, учитывая, что скороподъёмность не входит в число достоинств "Тандерболта, не стал набирать высоту. Вместо этого он блинчиком довернул "Живца" в сторону облачного массива, где по его подозрению должны прятаться немцы. Слева от него два P-47 во главе с "Франческой" последовали за ним, но по более широкой дуге. Это позволяло им набирать скорость, пока "Живец" и "Цыганская роза" замедлялись в крутом вираже. Эдвардс нажал кнопку впрыска воды.
До облаков оставалось едва сто метров, когда из него вывалились "худые". Они были так близко, что лейтенант мог рассмотреть лицо фашистского пилота. Наверняка немцы обманулись из-за размеров "Тандерболтов" и решили, что они ближе, чем в действительности. Шанса изменить картину боя у них уже не было. Залп в упор продырявил "Мессершмитт" по всей длине, вспоров топливные баки и превратив его в клубящийся шар пламени.
По левую сторону "Цыганская роза" разнесла свою цель на части. "Франческа" и "Перчинка" резко поменяли курс и ударили на проходе поперёк строя серо-зелёных истребителей. Эдвардс успел только заметить ярко-жёлтую окраску на носах и килях 109-х, прежде чем все четыре "Тандерболта" нырнули в облако. Не было никаких сомнений, что два из восьми "худых" уничтожены и ещё сколько-то сильно повреждены. Оставшиеся теперь не сунутся в облачность - фашистские пилоты достаточно хорошо усвоили, как разрушителен удар восьми крупнокалиберных пулемётов. Схема боя всё ещё виднелась перед внутренним взглядом Эдвардса, и он наспех перебрал варианты тактики.
В этот момент лейтенант отчётливо осознал, что если он бросит рейд, то больше никогда не сможет взглянуть в глаза Лиле Литвяк.