— То есть ты намекаешь, что Каллум приехал сюда, чтоб лично убедиться, что все пришельцы, способные к межзвездным перелетам, реализовали у себя ту или иную форму утопии?

— Ага. И если так оно и окажется, то Утопия возвестит о том, что наступили черный день для капитализма. Точнее — судная ночь.

— И что, для достижения этих целей, Каллум не побоится вступить в контакт с пришельцами.

— А то. Согласно его теории — пришельцы такие же мягкие и бесконфликтные утопийцы как и он.

— А это уже начинает меня пугать. Каллума, в силу его политического кредо, не принимает всерьез меры обеспечения безопасности человечества.

— Верно.

— Так тебе и карты в руки, приятель. Ты работаешь на Сопряжение, у вас там просто садок жрущих друг друга поедом капиталистических акул. Объясни этому дятлу, что будущее не за утопией. На личном примере и на примере Оликс — общество которых тоже вовсе на утопию не похоже.

— Оликс, — вздохнул я, — к этому спору не подошьешь. Их общество — это по сути, предельно зацикленная на одной идее колония. У них есть ровно одна цель — продолжить свое путешествие до конца вселенной, где они встретятся со своим Богом в конце времени. Все остальное является вторичным по отношению к главной доктрине, поэтому по необходимости они приспосабливаются к местным условиям.

У нас, в Солнечной системе, им выгодна торговля с Землей и колониями. А значит они торгуют. Но для них это не более чем способ, с помощью которого они смогут получить энергию для наращивания запасов антивещества и продолжения своего путешествия.

Фишка в том, что заключается в том, что если бы они прибыли на Дельта Павлина, вместо Солнечной Системы, то они стали бы ярыми приверженцами утопической доктрины, чтоб пополнить запасы антивещества не мытьем, так катаньем.

— И как эти межзвездные приспособленцы соответствуют идеям Каллума о всеобщей галактической утопии?

— Боюсь, что никак. Их появление пришлось объяснить исключением, обычным для масштабных социальных систем. И именно поэтому Каллуму так важно чтоб следующие пришельцы были утопистами. Одно исключение его вера еще может пережить. А вот два подряд, боюсь, нет.

— Ну, ты объяснил, прямо как по полочкам разложил, — Алик растянул губы в улыбке, — а можешь такую же справку по Юрию выдать?

— Случай с Юрием банальней и проще, — вздохнул я, наклоняясь к уху Алика, — оп — он ксенофоб. Серьезно. Его от одного упоминания Оликс корёжит.

— И почему так сложилось, как ты думаешь?

— Он по настоящему не любит Кселл.

— Больной ублюдок, — улыбнулся Алик, — Кселл — настоящее медицинское чудо. Чертовски дешевое, ко всему прочему. Это редкий случай, когда у вещи сплошные плюсы и ни одного минуса