В последний раз прикоснувшись к могильному камню, она сбежала с пригорка, побежала меж деревьев к дому. Домом ей служил все тот же шатер, уже не раз чиненный, не раз переставляемый на новое место. Ильро и остальных мужчин не было — ушли на охоту. Уже совсем стемнело. Эвра у костра варила суп; увидев Евгению, она поднялась, не выпуская из рук ложки с длинной ручкой. По лицу своей госпожи она поняла, что та скажет что-то важное.

— Я решила вернуть Ланселота, — объявила Евгения.

Чего угодно ожидала Эвра, только не такого заявления.

— Вернуть Ланселота? Как? Ты знаешь, где он?

— Он в конюшне дома Гамалирана. Там теперь живет Корсали, помнишь, тот, что был послом Красного дома. Он теперь губернатор Дафара.

— Это правда? — недоверчиво спросила Эвра. — Ты видела это?

— Я видела это во сне, это правда, — отвечала Евгения. На секунду она озадаченно замолчала: только что ей приснилось, что Алекос находится с ней рядом, — может быть, это было на самом деле? — Я пойду в Дафар и приведу Ланселота, — решительно закончила она.

Эвра снова принялась помешивать суп.

— Ты так долго скрывалась, а теперь хочешь сама идти прямо к ним в руки? Каким образом ты сможешь это сделать? Тебя узнают, как только ты доберешься до ближайшей деревни.

— А вот так? — спросила Евгения.

Эвра взглянула и отпрянула: вместо худого, черного от загара, но молодого и красивого лица на нее смотрела старуха. Забыв ложку в котелке, Эвра подошла, вплотную приблизила свое лицо к лицу Евгении, стараясь разглядеть его в пляшущем свете костра. Морок рассеялся, морщины исчезли — перед ней опять была царица. Евгения рассмеялась, запрокинув голову.

— Все равно это крайне опасная затея, — сказала подруга. — Ты очень рискуешь.

— Без сомнения. Но я больше не могу здесь сидеть. Они все у меня отобрали, ничего не оставили, только Ильро и тебя. А Ланселот мой, он зовет меня. Я украду его и приведу сюда.

Эвра покачала головой.

— Надолго ли? Где его здесь прятать? Еединственное пригодное место известно нашим врагам.

Евгения отмахнулась от этих слов. Ее глаза блестели, как в старые времена, и она больше не хотела слушать предостережений.

Горцы по ее просьбе не раз покупали внизу разную одежду и обувь. Утром Евгения вышла из шатра, закутанная в бурый плащ, скрывавший ее полностью, от сандалий до волос, с дорожным мешочком за плечами. Эвра опять не сразу узнала ее — по своему желанию олуди придала себе облик старой худой женщины. Чтобы успокоить подругу, Евгения распахнула плащ. Под платье она надела штаны, на пояс повесила ножи.

— Ох, не знаю, — сказала Эвра. — До Дафара пешком несколько дней пути, за это время тебя могут разоблачить.