Я пожала плечами, заговорила уже спокойнее, отвлекаясь от места, в котором находилась:

— Некоторым людям. Взять хотя бы Скирана — безрассудный храбрец, решивший принести себя в жертву ради безответной влюбленности. Тогда я впервые поставила себя на ваше место — отчаянье, когда тебе приносят жертвы, о которых не просил. Сейчас он, наверное, страдает от позорного изгнания. Но когда-нибудь он страдать перестанет. А еще через время скорее всего поймет, что нет никакого позора в том, чтобы никому не служить, что можно быть преданным только себе или своему племени — и в свободе воли тоже есть смысл. И если он в какой-то момент это поймет, то моя роль в его жизни приобретет значимость.

— Эта значимость возникнет независимо от того, будешь ли ты наблюдать за ее осознанием, — заметила Богиня.

Я не сбилась с мысли — оказалось, что очень важно разобраться в заданном вопросе:

— Или Китти… Почти постоянно ревущая почти тезка, — я горько усмехнулась. — А ведь она мне неприятна каждой чертой своего характера. Даже не знаю, что сработало: «мы в ответе за тех, кого приручили» или ее безотчетная вера в мою силу, которой никогда не было. Сидит сейчас в заложницах из-за меня — и я абсолютно уверена, что Китти меня не винит. Она попросту не способна винить. И за одно это ее качество я готова перевернуть весь мир — пусть ее абсолютная вера в меня оправдается. Никто до нее не верил в меня так, как верят в вас ваши последователи. Я — надуманный герой для одной-единственной зареванной девочки, как вы Богиня — для всех остальных.

— Понимаю, — мягкий голос Богини прозвучал задумчиво. — Ты не можешь предать ее ожидания, они будто обязывают тебя соответствовать. Но и в этом я вижу сходство между нами. Что-то еще?

— Или Ринс…

— Тот самый Ринс?

— Он, — я не удивилась появившемуся легкому напряжению в ее вопросе, а просто продолжала: — Человек, который всегда выбирает самый простой вариант решения проблемы, и всякий раз оказывается неправым. Не знаю, как объяснить, но нужность именно ему я ощущаю еще сильнее. Он как-то спросил «Почему именно я», и только сейчас мне стало понятно почему. Именно я, никогда не выбирающая простые варианты, и должна быть рядом, как альтернативная точка зрения. Ринс от этого сделался бы другим, как я сделалась бы другой. Мы нужны друг другу как два вечных соперника, компенсирующих избыток простоты и сложности.

— Это любовь?

— Не знаю. Но теперь мне кажется, что любовь такой и должна быть — на грани с болью, как настоящее удовольствие. Когда люди срастаются старыми ранами, а сверху замазывают нужностью друг другу. И старое как будто перестает иметь значение, потому что нового становится все больше.