Тонгил повернулся в ту сторону, где, в отдалении, с ноги на ногу переминался Ресан, и жестом велел юноше приблизиться.

— Если проедете с нами еще три дня, как предполагалось, — сказал маг юноше, — ваш путь удлинится на пятьдесят миль. Лучше вам будет отделиться сейчас и направиться в ставку Великого Шамана.

— А как же…

— Эрига сказала, что твоей вины в случившемся нет, амулет испортило воздействие магии Изнанки. Но я прошу тебя, Ресан, если тебе дорога жизнь Венда, не заговаривай ни о Черном Шамане, ни о цели вашего пути, ни о каких будущих планах. Это все может спровоцировать повторный приступ.

И без того большие глаза Ресана словно заполнили все лицо, юноша судорожно сглотнул и уставился на Венда с таким видом, будто тот собрался умереть прямо сейчас.

— А если это все же случится? Что тогда? — спросил испуганным полушепотом.

— Дай ему в рот немного вот этой травы. Проглотить он не сможет, но вкус почувствует, — Эрига протянула Ресану матерчатый мешочек, которые тот послушно взял. — Должно помочь.

Сильно его проняло, подумалось Венду, если без всяких возражений принял что-то из рук «этой», как Ресан обычно называл жрицу. Впрочем, потрясение оказалось не настолько сильным, чтобы заставить юношу вымолвить слова благодарности.

* * *

Арон смотрел вслед двум удаляющимся всадникам, чувствуя глухую пустоту внутри. Как он ни ломал голову, никакого иного решения не приходило. Увидит ли он Венда еще когда-нибудь? Или их неожиданное примирение было подобно прощанию перед смертью?

— У тебя, похоже, есть запасы трав на все случаи жизни, — обратился он к Эриге, стоявшей рядом. — Даже влияющие на рассудок.

Та покачала головой:

— Таких трав у меня нет. Я дала Венду обычную мелиссу с добавкой полыни.

— Зачем? — изумился Арон.

Жрица пожала плечами:

— Затем, что он поверил. Ошейник реагирует на мысли, на настрой, на веру. Пока твой друг уверен, что трава даст нужный результат, она будет ему помогать.

Арон невольно улыбнулся.

— Эрига, — сказал он искренне, — я тебя обожаю.

Девушка улыбнулась в ответ и хотела что-то сказать, но потом словно опомнилась, выражение лица стало серьезным, даже суровым.

— Нам тоже следует ехать, — сказала она отрывисто. — Мы и так потеряли полдня.