Пил он медленно, долго. Хотя от воды стало легче во рту, горло она резала будто острыми ножами. Так же медленно, прикрывая глаза ладонью, попытался открыть глаза. Смутный силуэт перед ним постепенно обрел человеческие очертания.

— Венд, что случилось? — спросил Ресан хрипло.

— Ты вырубился на полуслове. Говорил, говорил, а потом глаза у тебя закатились, а сам рухнул ничком.

— Ничего не помню, — Ресан оперся дрожащей рукой о лежанку, оглядываясь по сторонам. Шатер, похожий на жилище кочевников, но в чем-то неопределенном другой. Тонкие циновки в качестве постелей, брошенные прямо на землю. И… и все.

— Где мы?

— У оборотней, где еще? — хмыкнул воин. — Вождь от тебя не отстанет, пока все не вытянет. А потом…

Венд не договорил. Замолчал, глядя куда-то в пространство, и после тяжелой паузы сказал:

— Не повезло нам. Жаль.

— У оборотней? — Ресан попытался встать, но ноги не держали. — Каких оборотней? Не понимаю…

— Мы их вчера встретили, — Венд посмотрел на него, хмурясь. — Что, и становище не помнишь?

В проеме открытой двери возник мужской силуэт.

— Ты, — сказал оборотень отрывисто, жестом показывая, что потребовался ему Венд, — на выход.

Ресан растерянно проводил их взглядом, потом сделал вторую, более успешную попытку подняться, с трудом доковылял до двери и после секундного колебания выглянул наружу.

Становище?

Шатры, люди и… волки. Много волков. Оборотни?

У входа в их шатер не было никого, напоминавшего охранников, но стоило юноше сделать один шаг наружу, как все находившиеся поблизости обитатели лагеря, которые, казалось, занимались своими делами, повернули к нему головы. Выражение их лиц казалось одинаковым, и одинаково светились желтым их глаза.

Ресан судорожно сглотнул, борясь с внезапным желанием спрятаться от этих взглядов. Стараясь не выказывать страха, вернулся в шатер и там почти упал на циновку. Несколько шагов туда и обратно вымотали его сильнее, чем полнодневный конный переход.

Да что же с ним творится?

Почему он не помнит ничего?

…с какого момента не помнит?