Где-то в доме.

Мерный раздражающий звук. И Анну он отвлекает, но, кажется, кроме нее никто не слышит этой капели. И стало быть… стало быть, ее не существует?

– Чтобы я, наконец, понял.

– Что?

– Что нет никакой любви. Есть просто красивая женщина, с которой пришла пора расстаться. Эта поездка ослабила бы твою привязанность ко мне. И мою к тебе.

Грустная улыбка, которой хочется поверить, как и в то, что человек этот и вправду сожалеет.

– Месяц или два, полгода. Если бы страсть наша не угасла, матушка дозволила бы объявить о помолвке. Таково было условие. И второе – не говорить тебе правды.

– Почему?

– Когда есть конкретный срок, ждать много легче. Матушка была уверена, что весьма скоро тебе надоест изображать примерную невесту. Ты молода. Умна. Красива. И поклонников вокруг тебя всегда хватало. Я ревновал, говоря по правде.

– Ревновал? Ты мне всегда казался таким… равнодушным.

– Казался.

Вздох.

И очередная капля срывается, чтобы разбиться о камень. Трубы в доме меняли не так уж и давно, и краны не текли, но Анна же слышит!

– И когда ты… понял?

– Весьма скоро. Сперва я скучал. Ты была мне не только любовницей, но и другом… потом… потом оказалось, что, когда не с кем сравнивать, то и другие женщины весьма хороши. Подозреваю, что, конечно, не обошлось без матушкиного участия. Меня познакомили с одной милой вдовой, потом… как-то оно завертелось. И да, я пришел к пониманию, что, если и были меж нами чувства, то они ушли.

– У тебя.

Его императорское Величество лишь руками развел. И тихо добавил:

– А потом пришло то письмо, в котором… матушка говорила, что ты пыталась проклясть ее.

– Ложь! – княгиня вскочила. – Я не… никогда… я… да и как? Как я могла проклясть ее, если я светлая? Как?! Если… она просто узнала, что я… что я жду ребенка.