Смотреть на схватку было приятно, а, тому, кто не знал о её тренировочном статусе, немного страшновато. Бой проходил в тишине, прерываемой только редкими «эханиями», да хлопками ударов. Противники явно не жалели себя и друг друга, не сдерживаясь ограничениями. Только что Бреннан получил сильнейший удар по затылку, но тут же, в контратаке, ударом ноги в живот («Чуть ниже, и нам пришлось бы везти Нильстрёма в больницу», — отстранено подумал Фланахэн) заставил отступить шведа на несколько шагов. К чести бойцов, немногие удары достигали цели, как немногие захваты заканчивались бросками и болевыми приёмами — и Дилан, и Ульф прекрасно оборонялись. Прошло три схватки. В каждой из них Крейван отметил для себя одну и ту же особенность: Бреннан бесспорно был лучше, как технически, так и тактически. Не раз и не два он мог отправить противника в нокаут, но всякий раз пренебрегал такой возможностью. Более того, в конце двух схваток, Старший партнер внезапно терял концентрацию, позволяя противнику уложить себя на лопатки. И лишь однажды одержал победу, закончив бой эффектным броском. Зачем он это делал? Возможно, для поддержания уверенности в своём приятеле-подчинённом. Никто не любит проигрывать, даже в тренировочном поединке. А Ульф, который, как понял Крейван, раньше был бойцом-поединщиком — так и подавно. Осознавал ли эту игру в поддавки сам Нильстрём? Если и так, то не отдавал себе в этом отчёта, радуясь победам, как ребёнок.

После третьей схватки, противники пожали друг другу руки и довольные собой подошли к Фланахэну.

— Ну как? — подсвеченная розовыми лучами солнца рыжая грива Нильстрёма, казалось, пылает. — Не хочешь попробовать?

— Я достаточно видел, — безликий добродушно улыбался, — поэтому воздержусь…

— Хм, ты прямо как Дейли. Тот тоже пару раз приходил, сидел тут вот как ты, смотрел на спарринг, а чтобы выйти побоксировать самому — ни в какую! Что за люди? Раньше за одно только право смотреть бои с моим участием люди платили кровные денежки, а эти сейчас даже подраться брезгуют. Дилан. — в притворном отчаянии Ульф повернулся к приятелю. — Я что, стал настолько плох?

— Наоборот, ты слишком хорош для нас всех. Люди боятся ослепнуть от одного только сияния твоей короны — где уж тут драться? Кстати, если ты закончил страдать, может, соорудишь нам тут стол и всё, что полагается?

Великан отозвался одобрительным рыком, удалился в сарай, откуда вытащил пластиковый столик и ещё один стул, потом ушёл в дом. Бреннан наклонился к Фланахэну и проговорил вполголоса:

— Я принёс. Покажешь?