— Ты так толком и не объяснил, в чем суть, риски и выгоды перерождения, — заговорила я, когда тишина затянулась.

Он снова поднял на меня глаза, из-за алых проблесков взгляд был жестким, даже жестоким, а в линии губ читалось легкое презрение.

— Выгоды просты — вечная жизнь. Причем не в дряхлеющем теле, а в молодом, полном энергии и сил. Это жизнь под чужой личиной, с новыми знакомыми, новой судьбой, новыми ощущениями. Знаешь, есть выражение „Если бы молодость знала, а старость могла“? Северным шаманам удалось сделать его явью. Они смогли сделать так, что старость, умудренная опытом, получала новое, молодое тело в свое распоряжение. Хитро, правда?

— А что происходило с прежним владельцем тела? Шаман его убивал?

— Нет, он в какой-то миг переставал существовать, но настоящей смертью это сложно назвать. Он вначале становился памятью, подсказывал имена своих знакомых и родных, проводил шамана по нужным улицам, помогал найти вещи. Память, если одним словом. Но постепенно у шамана развивалась собственная, в услугах старой пропадала нужда, и бывший хозяин тела переставал существовать, не умирая.

— Интересно, — кивнула я, отметив, что моего собеседника очень задевало отсутствие настоящей смерти у прежнего владельца молодого тела. — Но нельзя же взять первого попавшегося молодого человека и завладеть его телом, его жизнью. Так?

— Верно, нельзя, — согласился знакомец. — Шаман находил себе преемника, готовил его, учил азам магии и алхимии, но не для того, чтобы ученик действительно что-то умел и мог этим зарабатывать на жизнь. Нет-нет, цель всей этой учебы была в том, чтобы ученик получил навык работы с потоками. Это облегчало шаману проникновение и захват власти.

От какой судьбы неизвестная мэдлэгч уберегла отца местного священника! Оказывается, пожилой шаман несколько лет готовил для себя новое тело, не зря чутье подсказало, что судьба кузнеца была для отца годи благом.

— Но старый шаман умер, — напомнила я.

— В нем жизнь восьмерых, — возразил знакомец. — Не так просто умереть, когда в тебе столько энергии. Это тело его ослабло и умерло, но дух был силен, и шаман стал призраком. Он годами искал деревце, к которому может прицепиться омелой. Ослабел за это время, но пусть прозрачность тени тебя не смутит, Кэйтлин. По шкале Тайита у шамана, надевающего для ритуалов олений череп, девятка.

— Девятка, — глухо и сипло повторила я, с нарастающим ужасом понимая, что мне не справиться с таким призраком одной.

— Да, девятка, — сухо подтвердила сущность, внимательно наблюдая за мной. — Если он сможет использовать жизненную силу Тэйки, будет и десятка. А если он сможет провести ритуал и завладеть телом девочки, то ты ее не спасешь. Никогда. Никак.