Не зря Кэйтлин предупреждала, что это не обыкновенны звери. Они меняли размеры, форму, и, к непередаваемому ужасу Эстаса, становились невидимыми!

Кэйтлин что-то крикнула — призраки обрели плотность. Мысленно поблагодарив жену за помощь, Эстас ударил изменившегося почти до неузнаваемости лиса. Призрак тявкнул, вспорол когтями лед. Сверху кинулся дятел — Эстас увернулся в последний момент, наотмашь ударил мечом — повезло. Птица, рассеченная пополам, упала наземь и мгновенно истлела. Лед стал черным, воняло паленым пером, но уважения к врагу у животных прибавилось. Они поначалу держались на расстоянии от человека и смазанного зельем оружия.

Кольцо зверей постепенно сжималось. Животные меняли форму, отращивая когти, удлинняя лапы. Пробные выпады, обмены ударами, злобное рычание лишь усиливали ощущение совершенной беспомощности.

Шаман за ногу тащил не сопротивляющуюся Кэйтлин к центру озера, а Эстас ничего не мог сделать!

Отчаяние придало сил, целью стал самый крупный из врагов — вепрь. Используя арбалетный болт в качестве кинжала, Эстас ценой двух укусов, от которых боль и холод распространялись по всему телу, развоплотил вепря и непомерно выросшую крысу.

Пятеро оставшихся хранителей приближаться не спешили, описывали большие круги, примеряясь.

Эстас, тяжело дыша после боя, достал огниво и зажег трут. Едкий дым, казалось, отпугнул призраков. Через боль, приволакивая ногу, Эстас обернулся вокруг себя, как учила жена, чтобы создать кокон из дыма, и поторопился к центру озера, где на светящемся бирюзой льду лежала Кэйтлин. Над ней на коленях стоял шаман, монотонно поющий на незнакомом Эстасу языке. Колдун держал обеими руками сияющий огнем кинжал, качал головой, цепочки, украшавшие оленьи рога, позвякивали в такт.

* * *

Мужчина, поющий громко и заунывно настолько, что меня тошнило, был совсем рядом. С трудом открыв глаза, увидела шамана, золотые оленьи рога и кинжал. Сияющий янтарем кинжал, нацеленный мне в грудь.

Мутило ужасно, раскалывалась голова, я неотрывно смотрела на клинок и не находила сил пошевелиться. Все было безразлично из-за трезвого разума, холода, сковавшего тело, и чар шамана.

Справа послышались шаги по льду. Я с трудом повернула голову, увидела Эстаса.

Судя по следам на ауре, его ранили. Если я сдамся, он не выживет!

Этого я допустить не могу!

Он, видимо, заметил, что я смотрела на него, ускорил шаг. За его спиной крались бесшумные хранители! Он их не чувствовал!

Собрав остаток сил, откатилась от шамана, зачерпнула энергию потока, добавила дым жгута — защита Альдина, сияющая золотом скорлупа, коконом накрыла Эстаса. Он замер, будто вкопанный, пораженный чарами, которые я сделала для него зримыми.