Я открыла было рот, но Тень взглядом приказал мне молчать.

— На твоём месте я поступил бы так же, — задумчиво сказал он, глядя на меня. — Если бы у моей невесты был фаворит, мечтающий о власти или просто греющий её постель, он был бы мёртв, едва я узнал бы о нём.

— Он потерял бы голову от любви? — насмешливо спросила Алерия.

— Если ты хочешь это так называть, — пожал плечами Тень. — Пока у меня не родятся наследники, я убью каждого, кто прикоснётся к моей избраннице. У правителя Рин Дредена должна быть репутация, в конце концов.

— Но потом, — уточнила Алерия, — я буду свободна?

— Мы обсудим это позже, — ледяным тоном произнёс Тень. — Сначала я поприветствую другого твоего гостя. Мы так давно мечтали увидеться, что я уже потерял всякую надежду, не так ли, Джейме?

Тень даже не повернул головы, но кожа Джейме приобрела мраморный оттенок цвета алтаря.

— Но сейчас мои мысли занимаешь не ты, — бросил Тень. — Сделай вид, что тебя здесь нет, и проживёшь дольше.

В пламени свечей лицо Тени приняло воистину демонический облик. Джейме нервно сглотнул и затих в углу.

Тень скользнул по моей фигуре взглядом — и его лицо вдруг застыло. Он увидел ожог у меня на бедре.

Его глаза едва заметно сузились. Но больше я не прочитала на его лице ничего.

— Итак, — произнёс Тень, указывая на меня ножом. — Объяснись.

Он перевёл взгляд на Алерию, и я невольно восхитилась ей. Я бы на её месте бежала бы от этого ледяного взгляда куда подальше, но невеста Тени даже не отступила.

— Когда мне было девять, мать впервые взяла меня на жертвоприношение, — произнесла Алерия, глядя своему жениху в глаза. — И я взяла в руки ритуальный нож. В пентаграмме лежал мальчишка, сын рабыни, которого она имела глупость зачать, не имея мужа. Он был моим единственным другом. Единственным, с кем я играла и кому доверяла свои секреты, пренебрегая детьми из знатных родов. Разумеется, рано или поздно моей матери должно было это надоесть.

На лице Тени не было ни малейшей эмоции. А я… мне трудно было не испытывать жалость. Даже к Алерии. Даже сейчас.

— Он до последнего не верил, что я это сделаю, — произнесла Алерия, отрешённо глядя в пустоту. — И с каждой секундой, пока его глупое доверие и его любовь наполняли меня, я чувствовала себя сильнее. Увереннее. Взрослее. Моя мать была умна: я бы никогда не почувствовала, каким сладким может быть жертвоприношение, если бы я пронзила сердце незнакомца. Но когда передо мной как на ладони был мальчишка, которого я знала всю жизнь, я впитала его силу целиком. Каждую каплю. Моя кровь в пентаграмме обжигала знанием, что мы вот-вот станем едины, его душа и моя. На один-единственный миг, который стоит сотен лет. И этот миг настал. Наслаждение чуть не разорвало меня пополам