Вот тут я окончательно осознал, что дело дрянь.
Эта парочка куда круче меня. Настоящие хищники Чащобы: сильные, ловкие, смертоносные. Если у них и есть какие-то уязвимости, я попросту не успею о них узнать.
Продолжая отмахиваться от чёрных гоблинов, начал пятиться в сторону Мелконога, напряжённо следя за крупными тварями. А те не торопились. Они вели себя как хозяева положения. Тоже прекрасно понимали, что наши весовые категории несопоставимы. Шансов в открытом бою у меня ноль. А вот лесовик – другое дело, приближаться к нему опасались. И сейчас захватив плацдарм на краю площадки, собирались силы для полной зачистки скалы.
Вон, третий карабкается. А там и следующие подтянутся. Сейчас соберут ударный кулак, и легко сметут нас со скалы.
– Гурро! – заорал я, в отчаянии швыряя ещё один нож.
Второй хобгоблин с такой же небрежностью поймал его на край щита, злорадно при этом осклабившись.
И в тот же миг голова его, и без того уродливая, деформировалась совсем уж неприглядно, выпуская из глазницы что-то быстрое, острое и убийственное, прогудевшее затем мимо меня, обдав при этом мелкими брызгами крови.
И тут же второй хобгоблин вскрикнул, припадая на колено. Рожа у него перекосилась в гримасе нестерпимой боли, выронив палицу с роговыми шипами, он повернулся, выгибаясь, продемонстрировав при этом оперение арбалетного болта, едва выглядывающее из тростниковой брони, прикрывающей поясницу.
Я, очередным взмахом копья заставив отшатнуться мелких гадов, шагнул вперёд и метко вбил острие ари в шею раненого хоба. При этом краешком сознания догадался, что стрелял не Бяка. Он никак не мог оказаться за спинами хобгоблинов, да и болты у него не такие. Очень уж серьёзно выглядит, раза в два поувесистее, чем боеприпасы упыря. Стрелял кто-то другой, из куда более смертоносного оружия.