Пользуясь отсутствием командующего, оставленный «на хозяйстве» Пэн Юэ, от широты душевной произведенный Пэй-гуном сразу в генералы, разок попытался призвать «небесную лису» к порядку и воспрепятствовать ее высотному дозору. Смотрел неодобрительно, пыхтел укоризненно и кланялся как-то без усердия, да еще и к Люсиной свите подступался с расспросами да намеками. Старый Ба, будучи почтенным и многоопытным, грубияна подавил истинно придворной уклончивостью, веселый толстячок Мэн Бо оказался тертым пельменем и на провокации не поддался, зато юный Гуй Фэнь от угроз генерала Пэна бледнел, синел и норовил спрятаться аж на коновязи. Люся, заметив такие дела, пришла в ярость. Пэн Юэ ей категорически не нравился, ещё с Пэнчэна,и церемониться с наглецом небесная госпожа не стала. Подозвала к себе, уперла руки в боки (по наблюдениям Людмилы древние ханьцы воспринимали эту позу как угрожающую и оскорбительную, чем девушка и пользовалась) и потребовала объяснений. Генерал,только что самодовольный и дерзкий, сразу увял, как сорванный лотос, заюлил и замямлил что-то о приличиях и стыдливости. «Этак меня каждая китайская собака будет жизни учить!» - разъярилась Люся и показала зубы.

   - Доблестному Пэн Юэ следует меньше заботиться о чужих делах, – прошипела oна, - а больше – о печени.

   - О какой… печени? – слегка посеревший вояка внезапно вспомнил, с кем разговаривает. С лисой. Да-да, с хулидзын. С голодной хулидзын. Это важно.

   - О собственной печени, - с улыбкой уточнила она. - Меньше рисового вина и жирной свинины, больше овощей и зелени. Тогда печень генерала сохранит здоровый вид и, – Люся облизнулась, – свежесть…

   Вопрос о приличиях, скромности и благовоспитанности разрешился сам собой.

   Вспоминая этот короткий обмен любезностями сейчас, Людмила поневоле заулыбалась снова. Не так уж сложно заставить суеверных обитателей Поднебесной себя уважать, когда ты – тысячелетняя лиса, а за спиной у тебя – отважный, умный и удачливый Пэй-гун.

   «Или, - подумала она, глянув через плечо на дальние горы, где, по слухам, застряла на заставах безнадежно отставшая армия Чу, – или Сян Юн. Чуский князь стоит за плечом у Танечки,и пока что она в безопасности, но а потом-то? Когда наши призовые pысаки достигнут финиша и неминуемо столкнутся – что тогда?»

   Вытащив из-за голенища нож, она задумчиво поскребла ногтем клеймо на рукояти. Вязь древних символов, похожих то ли на раздавленных жучков,то ли на следы неведомых зверей на песке. После того, как подарок Сян Юна так славно выручил их с Лю Дзы тогда, в придорожной гостинице, Пэй-гун немедленно вернул его Людмиле. Себе он добыл тогда меч, а от чуского кинжала избавился так быстро, словно чужое оружие жгло ему руки.