Не важно. Защитных стен нет, но они на возвышении. Это выгода, пусть небольшая.

– О чём ты хотел поговорить, Лик?

Прежде чем, ответить, невриец посмотрел в сторону моря. Оказалось, он прав. Кораблей не было.

– О том, что сделал тот, кому ты служишь, – здесь, на возвышении, Лик снова чувствовал в себе ораторское вдохновение, – Пусть те, кто с тобой, знают – скифам я не враг. А Палаку – враг. И его советнику Гиппасу – враг.

– Ты про заговор неврийцев?

– Может быть, про него.

– А что ты про него знаешь?

Лик почувствовал, что ответа нет. И он сказал самое простое:

– Я знаю, что отныне не служу Палаку. Он нарушил обеты. А я больше не подчиняюсь присяге.

– Присягу можно повторить.

– Нельзя. Я его проклял.

Говорить в озарённую факелами темноту было жутко. Казалось, его слушают не люди, а подземные жители.

– Раз говорить не хочешь, – произнёс Марсагет, – молчи. Я подожду, когда рассветёт. Думаю, у нас получится решить дело миром.

Глава 25. Волки из моря

Глава 25. Волки из моря

78

Ожидание казалось бесконечным. Он слышал потрескивание факелов, деловитый говор ручья, дыхание спутников, – они тоже не знали, что делать. Первые лучи рассвета проступали над холмами чудовищно медленно, словно кровь на перевязанной ране.

Утренний свет полз по земле. Холмы резко потемнели. А светлый камень под ногами стал ещё светлее, и теперь можно было разглядеть небольшой отряд тавров.

Через ворота прошли не все, так что на помосте стояла лишь пара десятков человек. Агра казалась здесь главной. Она сидела на жертвенном камне и насмешливо улыбалось. Ветер трепал её длинные, немного кудрявые волосы и её лицо было прекрасным. Намного красивее, чем лица на женских статуях в городе. Даже Милето не могла с ней сравниться, она была слишком маленькая, курносая и городская. А тут – плечистая, здоровенная девушка, в штанах и с высоченным луком.

Разве я не мог добиться от неё большего? Скорее всего, мог. Она бы согласилась, она здоровая и крепкая девушка, ей нравилось целоваться. Почему он не дал ей ничего больше? Этот глупый страх оборотня, что любимая забеременеет и останется без метаморфоз, а у них ни норы… то есть, ни дома, ни еды для детей.