— Ты дала ей имя? Что ж… у неё в этом своя роль. Придёт время, узнаешь. Но должен предупредить. Не привязывайся к ней, не пытайся научить чему-либо. Относись к ней, как к орудию, которое поможет достичь нам цели.

— Орудию? Но ведь она человек.

— Уверена? Где тогда её родители?

Вспомнив, что альбиноска появилась из гигантского цветка, Гелата не нашла ответа. Может, Делэль и правда не была человеком? Но тогда кем? И как она могла помочь?

«Энэйн переселят из моего тела в тело Элофа. Для этого нужен ритуал. Что ж, нужно его дождаться. А после я буду свободна. Я снова буду собой».

Глава 77 Жертва

Глава 77 Жертва

Яр отчитался Наоми сразу же, как только была выполнена её просьба, и девушка заплатила ему, как и обещала.

— Будь поблизости, — сказала она, — думаю, ты можешь понадобиться мне ещё раз.

Назад пути уже не было. Хорошенько обдумав всё, что ей предстоит сделать, Наоми спустилась к Перицию и сообщила, что она готова. Мужчина её уже ждал.

— Давай начнём с простого, — предложил он, — ты должна растолочь орех вместе с травами. Я уже приготовил тебе сосуд.

Наоми прошла за небольшой тёмный стол и сделала всё, как велел ей Периций. Она старалась работать быстро, чтобы скрыть дрожь в руках, и всячески пыталась подавить растущий страх. «В этом государстве все убийцы. Мой муж тоже убийца, хладнокровный и несправедливый. Почему и я раз не могу пролить чью-то кровь ради нашего общего блага?»

Закончив возню с травами и орехами, Периций взял со стола всё необходимое: деревянную досточку и аккуратный остро заточенный нож средних размеров. Он дал Наоми книгу, велев держать её аккуратно. Страницы были уже достаточно ветхими, а мелкий шрифт едва различим.

— Запомни этот приговор… он понадобится тебе во время ритуала.

Наоми прищурилась, молча пытаясь разобрать буквы. Мужчина взял чашу со смесью, и они покинули крохотную коморку. На Ревердас уже опустилась ночь, и Наоми не особо переживала за то, что их кто-то заметит. Окольными путями они добрались до лестницы, ведущей к подземелью, где, как правило, никто не дежурил. Предосторожность была не нужна потому, что в камерах никого не содержали. Лонгрен предпочитал казнить, а не бросать гнить за решетку, и Наоми рассматривала это как жест его милосердия. «Он просто не хочет, чтобы люди мучились», — убеждала она себя, хотя сама не могла представить, чтобы выбрала она, окажись у пропасти, в которую можно провалиться и над которой можно бесконечно висеть.

Они спустились к холодным мрачным коридорам, и Периций сообразительно прихватил с собой факел снаружи. Наоми быстро высчитала дверь, которую ей назвал Яр, и со скрипом отворила её, сразу же услышав жалобный девичий стон. Периций вошёл первым, осветив пространство, и Наоми разглядела на полу связанную темноволосую девчонку в грязной ночной рубашке. Её лицо исказилось в страдании, она беспомощно что-то мычала, не имея возможности позвать на помощь из-за кляпа во рту. От этой картины Наоми сразу же стало дурно, и на мгновение она в нерешительности замерла на пороге. «Может, прекратить это?»