Сколько она еще так выдержит? Чертов хозяин вулканов! Она уже едва дышала, ощущая, как по венам течет лава вместо крови.

Эгильрих скользнул ладонью по ее животу, сжал лобок, перебирая пальцами набухшие лепестки плоти, и только после ее отчаянного стона коснулся клитора.

Лера вскрикнула от сотен звезд, взорвавшихся внутри. По всему телу разлетелись осколки и сверкающая звездная пыль, превращая ее в сгусток желания.

Только бы он не останавливался. Только бы не прекращал свою пытку.

Лера начала сама насаживаться на толстый бархатистый ствол. Да, вот так, вобрать его целиком… До основания… Полностью погрузить в себя. Насадиться, чтобы был только ее. Сжать мышцами и удержать внутри. Покрыть своей влагой…

Адская боль обожгла плечо. Лера закричала, взвиваясь вверх. Эгильрих прижимал ладонь к ее плечу, сжимал руку и… что-то делал! От его ладони исходил дикий жар. Он жег ее!

Лера попыталась вырваться, но он дернул ее на себя прижимая спиной к груди и что-то шепча на ухо:

— Тише-тише… сейчас все пройдет… должен был сделать это…

Слезы выступили из глаз, и тут же жар сменился спасительным холодом. Лера обмякла в его руках, полностью обессилив. Она вся покрывалась ледяными мурашками. В теле взрывались чертовы звезды. И Эгильрих все еще был внутри.

Он снова дотронулся до ее клитора и резко дернул бедрами вверх. Точно насадил на себя. Лера вскрикнула от странного, болезненно-сладкого наслаждения. Ее всю трясло.

Рука пульсировала болью, мышцы стискивали член Эгильриха, а сам он что-то шептал ей на незнакомом языке и рвано дергал бедрами, пока не зарычал, как зверь.

Лера зажмурилась от покалывания в каждой клеточке тела. Наслаждение не утихало, продолжало жечь кожу, выжигать нутро. Как же хорошо…

— Ты сумасшедший… Твое чертово имя означает «псих»!

Он поцеловал ее в висок, слизнул капельку пота и потерся губами о кожу:

— Сумасшедшим я стал, когда увидел тебя. До этого был нормальным.

Она расслышала в его голосе улыбку. И от этого стало страшно — что может различать его эмоции, ощущать их.

Удовольствие никак не желало униматься. Лера горела в лихорадке, от которой не было спасения. Его пульсирующая плоть все еще была глубоко в ней. Мышцы до сих пор жадно сжимались вокруг члена, будто тело само решило, что для него важно. А важным было продлить эти ощущения на вечность.

Лера никак не могла справиться с дрожью. как будто к ней подключили оголенные провода, и теперь электричество проходило разрядами через каждый нерв.

— Через пару минут боль пройдет…

Ладони Эгильриха накрыли ее живот, и Лера нервно дернулась. Вцепилась в его руки, пытаясь вырваться из крепкой хватки.