И медленно сел.

— Если не спишь, то готовься к высадке на землю, сухопутная черепаха! — улыбнулась ему Овечка и убежала дальше.

В каюте, такой тёплой и сухой, Анжей и Вражка читали книги. Брат всё-таки умудрился взять у Бабы Заны какую-то беллетристику!

— Эй, готовимся сойти на берег! — крикнула им Овечка.

Бежать больше было некуда, но ей страшно хотелось хоть что-то сделать, поэтому она пошла помогать Жему. Мальчик отнесся к порыву благосклонно, указывал, что, куда и зачем, и Овечка приходила в полный восторг наблюдая, как сворачиваются паруса и шхуна сбавляет ход.

Вскоре впереди показалась узкая полоска берега, точнее, огни деревни: саму землю в темноте было плохо видно, и её друзья вышли на палубу, щурясь от ветра.

К берегу причалили тихо. Вся деревня спала, лишь одиноко лаяла собака.

— Слушайте, ребятня, — сказал Шем. — Давайте-ка вы оставайтесь сегодня спать в каюте, коль не брезгуете на полу. У вас же спальные мешки есть? Ну так вот ложитесь, а то что вы по темноте будете шастать. Я вот уже собираюсь на боковую, чего и вам советую.

Анна и Анжей переглянулись.

— Благодарю, капитан, — Анж пожал ему руку. — Это крайне любезно с вашей стороны.

— Да какие вопросы!.. Жем, а ну-ка пришвартуй Чайку по-человечески, а то проснёмся в открытом море — я тебе уши надеру, клянусь Мотыльком!

С этими словами капитан ласково погладил мачту кораблика и ушёл вниз, а уже через минуту раздался его могучий храп.

— Он хороший, — сказал брат. — Правда мне не очень нравиться быть “ребятнёй”.

— Думаю, он просто такой человек. Будь тебе декад шесть, ты бы всё равно был у него ребёнком.

— Ну, за возможность переночевать под крышей я готов им побыть, — улыбнулся Анж. — Правда я хорошо отдохнул, спать не хочется.

— Мне тоже, совсем, я только разогрелась, а ты пропустил, как я опускаю паруса!

— Ничего, я уверен, что ещё не раз это увижу… А где Вражка и Гран?

— Вон, внизу, у ящиков.

Баш сидел на полу, ведьма на коробке. Рядом горел фонарь, мягко освещая их лица.

Ведьма потирала замёрзшие руки и куталась в шрем.